Итак, она вернулась в Брюссель, и Эгеры встретили её очень приветливо. Наступило счастливое время для Шарлотты – и удачливое. Она боялась не знающих строгой дисциплины девиц, но, к удивлению мадам Эгер, застенчивая, маленькая англичанка сумела достойно утвердить себя в классе. Рано утром, до занятий, Шарлотта гуляла в прекрасном саду Эгеров и нередко встречала там хозяина, ухаживавшего за кустами роз. Он продолжал давать ей уроки французской литературы, она учила его английскому. Время от времени он дарил ей книги, очевидно, не придавая подаркам особенного значения, но для Шарлотты эти маленькие знаки внимания были началом неизведанных отношений, в которых она сама себе отвела роль послушливой и восторженной ученицы. Сначала в её преклонении не было ничего такого, что могло внушить опасения мадам Эгер. «Рисунком» своих отношений с её мужем Шарлотта воспроизводила тот романтический шаблон, который с лёгкой руки Гёте стал «бродячим» сюжетом в литературе и вызвал немало подражаний в жизни. Преклонение Миньоны перед Вильгельмом Майстером не только умиляло читательниц, оно казалось идеалом отношений мужчины и женщины. А разве сам Гёте и юная Беттина фон Арним, преданно устраивающаяся на скамеечке у ног великого Олимпийца, чтобы внимать его мудрым речам, не подали этот идеальный пример отношений Учителя и Ученицы грядущим поколениям романтически настроенных дев? Известно, например, что младшая современница Шарлотты Бронте, будущая американская писательница Луиза Олкотт избрала для себя роль Миньоны (если не Беттины) при Ральфе Уолдо Эмерсоне и тринадцати лет сочиняла в его честь возвышенные вирши и оставляла у порога Учителя букеты полевых цветов. Но Шарлотта Бронте полюбила Эгера, и это не укрылось от глаз супругов. И вот постепенно прекратились уроки литературы, затем уроки английского языка. Шарлотта с каждым днём чувствовала себя всё более одинокой. Учитель явно её избегал. На помощь ей приходило воображение. В мыслях она, очевидно, проживала волнующее развитие отношений, а так как действительность почти не давала ему пищи, оно питалось крохами воспоминаний о прежних разговорах и встречах. Она страдала. Как-то даже совсем решилась уехать и известила об этом мадам Эгер. Та сразу согласилась, но воспротивился мосье Эгер, он доказывал, что мисс Шарлотте надо ещё поучиться. Она послушалась, но легче ей не стало. В одном из писем этого времени она жаловалась на «монотонность и однообразие жизни», на «постоянное чувство одиночества среди множества людей» и даже на «лишения и унижения»