Сталин непременно должен был показать своему окружению, что он здоров, во всяком случае, в такой степени, чтобы следить за текущими событиями и давать им свою политическую оценку.
Следует опять дать слово Борису Соколову: «На следующий день с подачи Молотова четверка (Маленков, Берия, Микоян и Молотов) отрапортовала, что во всем виноват заместитель заведующего отделом печати Горохов, не придавший должного значения злополучной телеграмме. Тут Сталина прорвало, 6 декабря он обратился уже только к Маленкову, Берии и Микояну, игнорируя Молотова: “Вашу шифрограмму получил. Считаю ее совершенно неудовлетворительной…
Присылая мне шифровку, вы рассчитывали, должно быть, замазать вопрос, дать по щекам стрелочнику Горохову и на этом кончить дело. Но вы ошиблись так же, как в истории всегда ошибались люди, старавшиеся замазать вопрос и добивавшиеся обычно обратных результатов. До вашей шифровки я думал, что можно ограничиться выговором в отношении Молотова. Теперь этого уже недостаточно. Я убедился в том, что Молотов не очень дорожит интересами нашего государства и престижем нашего правительства, лишь бы добиться популярности среди некоторых иностранных кругов. Я не могу больше считать такого товарища своим первым заместителем.
Эту шифровку я посылаю только вам трем. Я ее не послал Молотову, так как не верю в добросовестность некоторых близких ему людей (намек на Жемчужину). Я вас прошу вызвать к себе Молотова, прочесть ему эту мою телеграмму полностью, копии ему не передавать”».
Если раньше остальные члены Политбюро смотрели на конфликт между Сталиным и Молотовым как бы со стороны, то теперь была затронута и их честь. Назавтра в Сочи полетела новая шифровка: «Вызвали Молотова к себе, прочли ему телеграмму полностью. Молотов, после некоторого раздумья, сказал, что он допустил кучу ошибок, но считает несправедливым недоверие к нему, прослезился…
Мы напомнили Молотову о его крупной ошибке в Лондоне, когда он на Совете Министров (иностранных дел. – Б.С.) сдал позиции, отвоеванные Советским Союзом в Потсдаме, и уступил нажиму англо-американцев, согласившись на обсуждение всех мирных договоров в составе 5 министров (с участием Франции и Китая. – Б.С.). Когда же ЦК ВКП(б) обязал Молотова исправить эту ошибку, то он, сославшись без всякой нужды на указания правительства, повел себя так, что все сделанные им ошибки за последний период, в том числе и ошибки в вопросах цензуры, идут в одном плане политики уступок англо-американцам, и что в глазах иностранцев складывается мнение, что у Молотова своя политика, отличная от политики правительства и Сталина, и что с ним, Молотовым, можно сработаться.