– Тебе нравится море? – спросил он.
– Да. Даже очень.
– Ну что ж. Тогда вставай к штурвалу. Он круглый, но это не значит, что его нужно туда-сюда крутить. Вот видишь, это компас, – указал дядя. – А на нем стрелочка. Она указывает, куда нам надо плыть. И если стрелка начинает отклоняться, ты с помощью штурвала ставишь ее на прежнее место, и она выведет нас туда, куда нам нужно. А нужно нам, Густав, в Стокгольм.
С тех пор прошли годы и годы. Давно нет на свете дяди Юхана, первого его учителя всем морским премудростям. Уже и сам он стал старше тогдашнего дяди. Долог был его путь к капитанскому мостику, вдвое дольше – к капитанскому мостику на своем пароходе…
Почему все это вспомнилось Эриксону? Наверное, потому, что он вдруг оказался без работы. В плавании не до воспоминаний. А когда много свободного времени, все прошлое само возникает в памяти.
Он стоял на палубе в своей брезентовой рабочей одежде возле шлюпки, в некоторых местах краска на ее бортах облезла, и проплешины светились голым деревом. Еще тогда, давно, дядя Юхан говорил: «Кто главный на пароходе? Капитан, топка и шлюпка! Если топка греет котел, двигатель работает, капитан приведет пароход в назначенное место. Если в шторм вода зальет топку, нет пару, заглох двигатель, но в порядке шлюпка – уже не все потеряно, до берега доберешься, а там люди, там жизнь».
Он давно собирался подкрасить шлюпку, но все не хватало времени. И вот – выдалось, можно не только шлюпку, весь пароход наново покрасить. Он извлек из потайных закоулков и вынес на палубу кисти и две банки краски. Редкой краски, на льняном масле. Такую сейчас не найдешь. Эту краску он уже второй год берег, не пускал в дело. На таком масле краска даже на днищах судов держится до пяти лет, а то и дольше, ей не страшна ни морская вода, ни солнце. Прежде льняное семя привозили из России, и здесь из него отжимали масло. Но с тех пор, как в России начался этот бедлам, который они называют революцией, им там стало не до льняного масла. Уже пришло время, и всю «Эскильстуну» слегка бы обновить, да где ж теперь возьмешь столько этой редкой краски?
День стоял хороший, солнечный. До вечера он успеет покрасить шлюпку, а за ночь, если не будет дождя, она даже успеет слегка подсохнуть.
Он снял куртку, и едва только успел пару раз мазнуть кистью по шлюпке, как снизу, с набережной раздался голос: