— Алексей Николаевич! Прошу быть серьезнее. Дело государственной
важности!
Он полыхнул гневом и схватил со стола тощую папку, как и в
прошлый раз, скинув все остальные на пол. Это не добавило офицеру
радости.
— А вы кто? — рявкнул Цацкий, зыркнув на Римана.
— Христофор Эммануилович Риман, — ударение на первый слог, —
вежливо отозвался он, — преподаю в академии имени Кухарских,
сопровождаю этого молодого человека. Уточните, по какому поводу его
вызвали?
— Здесь я задаю вопросы! — ладонь офицера с грохотом опустилась
на столешницу, скинув карандашницу, и повернулся ко мне. — Итак,
что вы можете сказать о нападении на карету, принадлежавшую семье
великого князя Кунцева.
Он выжидающе смотрел на нас своими большими светлыми глазами,
продолжая сжигать меня потоком своей ненависти. Заметив, что я не
тороплюсь с ответом, Цацкий снизошел до разъяснений.
— Установлено, что нападение, случившиеся четырнадцатого числа
прошлого месяца сего года, было осуществлено лицами в количестве
шестнадцати человек. Карета и имущество семьи Кунцевых пропали.
Подтверждено свидетельскими показаниями, что вас и пострадавших
видели вместе у ворот учебного заведения в тот момент, тогда как
директором было отдано распоряжение территорию академии не
покидать! Вопрос! Какова ваша роль в преступлении против сына
великого князя?
И я не придумал ничего лучше, как запустить в него ментальный
луч. И едва он прикоснулся к Цацкому, то я сразу понял, в чем
причина его ненависти.
Его сослали сюда после того самого первого допроса. И что в
результате? Он ведет себя так же.
— Вы обвиняете меня? Снова?
— Ваше сиятельство! Попрошу вас отвечать на мои вопросы! Четко и
обстоятельно!
— Хорошо, — я еле удержался, чтобы не дернуть плечом. — Про
нападение мне ничего не известно, кроме того, что рассказал мне
Дмитрий Владимирович Кунцев и его кучер. Карету и нападавших я не
видел. Это все?
— Нет! — рявкнул он. — Имеете ли вы какое-то отношение к
нападению на семью и имущество Кунцевых? Были ли вы участником
этого преступления? Знали ли вы лично нападавших?
Он забрасывал меня глупыми вопросами, даже не давая времени на
ответы, и я постепенно начал закипать. Гнев быстро раскрасил мои
щеки алым, а дыхание стало тяжелым.
— Были ли вы в сговоре с Дмитрием Кунцевым, известным, как
обладателя ментальной силы? Не подвергал ли он вас воздействию
вышеуказанной силы?