Найджелу ничего не оставалось, как следовать за ней.
И он, ругая себя последними словами сделал, в свою очередь,
несколько шагов, с ужасом понимая, что сейчас он действительно
потерял всякую инициативу и покорно, как телёнок, следует за
целеустремлённой девчонкой.
О причинах происходящего он пока даже не задумывался, а внутри
него, тем временем, крепло желание, растекаясь жаром по всему
телу.
Снова появилось ощущение характерной пульсации в паху, и это не
смотря на сделанную заблаговременно инъекцию.
Надо сказать, что рассудок его быстро, и как-то незаметно для
него самого, подёрнулся липкой пеленой похоти, и только понимание
того, что девушка ведёт его в наиболее удобное для любовных утех
место, останавливало его от того, что бы начать срывать с неё
одежду прямо тут, в этом гулком, пустом и сумрачном коридоре...
Он начал даже поскуливать от переполнявших его эмоций.
— Ну, потерпи немного, милый, — ласково попросила его Елизавета,
обернувшись на звуки, издаваемые вожделеющим самцом, — мы уже почти
пришли.
Надо сказать, что на этот раз Найджел даже не заметил, в какой
именно момент у него напрочь отключилась способность рационально
мыслить и оценивать собственное поведение.
Он просто шёл за этой женщиной, которая так легко и
непринуждённо лишила его рассудка и низвела до уровня похотливого
павиана.
И, по мере их приближения к комнате красавицы, желание распирало
его всё сильнее, и уже близок был момент, когда последний оплот его
некогда сильной воли падёт под напором охвативших его низменных
страстей...
Но, вот наконец они пришли. Девушка, обернувшись к Найджелу,
поймала его мутный взгляд, переполненный одной лишь похотью, и тут
же втолкнула его в распахиваемую дверь, и только после этого
облегчённо вздохнула:
— Дошли... — и, довольно улыбнувшись, тихо добавила про себя, —
что-то переусердствовала я с аттрактантами, мог ведь и по пути
наброситься...
В комнате стоял полумрак, который безуспешно пытались разогнать
несколько толстых свечей, стоявших по углам просторной спальни.
В полутьме угадывались очертания, поистине исполинской, кровати,
накрытой старомодным бархатным балдахином цвета запёкшейся крови.
Балдахин был обшит по краям тяжёлой бахромой, тускло поблёскивающей
старым золотом в неверном свете свечных фитилей.
Мерцали огоньки тлеющих ароматических палочек, наполнявших
воздух причудливыми и будоражащими ароматами.