Тем временем мы зашли в дорого отделанный зал, где в кресле
величественно сидела хозяйка. Красивая женщина по виду лет так
около сорока и с очень непривычными чертами лица. А ещё с
ярко-голубой кожей. Похоже сегодня леди Хелиаль в город не
собиралась, а значит и маскироваться под человеческую старушку не
стала.
- О, Дим! - усмехнулась она, приветственно кивая. - Мы твои
визиты сразу распознаём. Только у тебя хватает нахальства так
трезвонить.
Я кивнул в ответ и уселся в кресло, посадив обеих девушек на
колени. Им это и просто нравится, а в последние визиты это у нас
стало уже традицией. Так они делятся со мной жизненной силой, раз в
кровати нам делать нечего. Пока я не сниму проклятье.
Тут я заметил висящее на стене то самое объявление и
усмехнувшись произнес:
- Одно, я смотрю, вы уже спёрли.
- Оба спёрли, - не согласилась Аласи. - Но второе уже и
использовали.
- Тут один местный жрец стал докапываться до Хели, пытаясь
обвинить в том, что ты якобы приходил к ней несколько раз.
- Этот придурок начал ко мне докапываться с самыми непристойными
предложениями когда ещё молодым был, - вздохнула эфили, тайком
бросив на меня мечтательный взгляд.
Я сделал вид, что не заметил. Эта дамочка вроде как не попадает
под моё очарование тьмы, но... просто мечтает о ночи любви. Точнее
о четверти часа. В любом случае, больше часа ей рядом со мной не
выдержать. В эфили очень мало жизненной энергии, и дальше она
просто уснет, и очень крепко. Можно даже сказать, впадет в сонную
кому. И не сказать, что ей нужен именно я. Но так получилось, что я
единственный мужчина, который знает её тайну.
Вот только напрасно она вздыхает, даже если проклятье именно её
не оттолкнет, как совсем не человека. Ей же на самом деле лет сто!
Ну нафиг!
Хозяйка еще разок вздохнула и продолжила:
- Это было пятьдесят лет назад. Я тогда только приехала в этот
городишко и изображала молодую даму. А он был двадцатилетним
помощником пардия, и ему сильно не хватало любви. Пардиям и их
помощникам жениться не запрещено, но за него выходить никто не
хотел, так как характер у него очень уж паскудный. Даже девки,
берущие деньги за ночь любви, его избегали. С него станется потом
не заплатить, а начать запугивать недовольством церкви. А проявил
он себя чуть ли не с детства в лавках, сначала упрашивая продать
ему запрещённые товары, а потом желая забрать их себе
бесплатно.