— Ну ладно, — смеясь глазами, ответил тот, — я тебе это ещё не
раз вспомню. Какой я — старый? Мужчина в расцвете сил и в самом
соку. Помнишь ведь, кто это сказал?
— Конечно. Карлсон, который живет на крыше. Один из моих любимых
мультиков в детстве.
— Блин, — после минутной паузы вновь он отозвался, — ну вот
мусолит что-то в памяти, но никак не могу сообразить — что именно.
Какая-то ассоциация на фамилию Горбатенко сработала. Понять бы хоть
— какая именно.
И только поздней-поздней ночью, уже после всех реверансов с
нашими ранеными офицерами, Дед, сидя за рюмкой чая в дальнем уголке
столовой вместе с Штиглицем, вскользь упомянул о так поразившем его
дедульке. Точнее — о его краткости в своём представлении, и столь
почтенном возрасте. На что очень даже неожиданно услышал в
ответ:
— Неужели ты о нем забыл? Он же в свое время вышел из
разведупра?
— А где я, и где они? Неужели забыл, что меня просто
прикомандировали к ним для особо пачкающихся дел?
— Ты прав. За все прошедшие годы с последней встречи вылетело из
головы.
— Я так тебе и поверил. Так кто он?
— Только всего жизненной дороги этого человека я не знаю.
— Да хоть что, но скажи, не мусоль словами.
— Начинал он свой путь, как я уже и сказал, в разведупре при
министре обороны. Потом, но какая это веха в его жизненном пути, не
скажу. Он был уже у летучих мышеев, но кем — не в курсе. Дальше, но
уже в середине восьмидесятых, в самой управе грушек, и в
девяностом, или около того, за очень неуживчивый характер, и
нежелание понимать, кого нужно лизнуть, а на кого гавкнуть,
отправлен в отставку. Уже в звании генерал-лейтенанта. Но на
вольные хлеба такого волчару не отпустили, присвоив уже
генерал-полковника, и, как бы в поощрение, переведя того
начальником, ну или ректором, не скажу даже, кем точно, в их
собственное высшее училище.
— Нехило так его потрепало.
— А я о чём? Но и оттуда его убрали за ярое нежелание понимать,
что есть все, а есть детки денежных мешков, ну или их военной
крыши. И уже после девяносто пятого, но когда именно, не знаю,
выбросили и из того кресла, оставив простым замом. Который,
несмотря на всё, вел очень даже не простые темы.
— И долго он там брюки протирал?
— Он? Брюки? Да не смеши меня. Просто не знаю о всём последующем
его пути ничего. Помню только одно — в тех стенах его назвали