И если кто-то изначально считал, что я способна лишь хлопать длинными ресницами и смотреть голубыми глазками, то впоследствии они понимали, как ошибались.
Горничная вспыхивает и начинает еще больше заикаться.
— Я… ну… Нет! Нет же! Он же мой хозяин.
— И ты спишь с хозяином?
— Что вы? Где я, и где он… — говорит она с грустью. И я верю бедняге, что от чудесного Рэма Виленовича ей ничего не перепадает.
— Значит так, Мила. Предлагаю облегчить тебе жизнь.
Она выпучивает глаза и смотрит на меня не моргая.
— Вряд ли тебе понравится прислуживать жене твоего краша и терпеть ее заебы.
— Почему?
— Не перебивай, — шепчу я и оглядываюсь по сторонам. — Почему бы тебе не показать мне место, где мы могли бы поговорить без камер.
Слышатся чьи-то шаги, и девчонка вся сжимается.
— Простите, я не понимаю, о чем вы говорите, — быстро тараторит она и сбегает из коридора так быстро, что я не успеваю ей ничего сказать.
— Чёрт! — тру переносицу, чувствуя себя в западне.
— Здорово, — раздается низкий бас, и я поворачиваю голову в сторону звука.
Откусывая с хрустом кусок яблока, на меня с ухмылкой смотрит тот самый мужик со шнобелем-картошкой.
— Зря стараешься, — усмехается он, прижимаясь плечом к стене. — Молот позаботился, чтобы ты никуда не делась. Никто не решится тебе помогать.
— А ты что тут делаешь? Большой и грозный босс оставил тебя в няньках? — хочется вмазать по его выдающемуся профилю, чтобы не совал его куда не следует.
— Представь? — снова откусывает яблоко. — Но, видимо, не зря. Чую, хапнет он с тобой.
— Это его выбор. Если не нравится, помоги освободить его от такой страшной участи, — хлопаю глазками, включая очарование.
— Не выйдет, кис, — усмехается он. — И да, камерами напичкан весь дом. И твоя комната тоже.
От этой новости грудь обжигает кипятком и я чувствую, как во мне просыпается не только злость, но и самая настоящая ненависть.
— А его? Его спальня тоже с камерами? — представляю, как он там будет принуждать меня выполнять супружеский долг и за всем этим действом будут наблюдать его головорезы.
— Его — без камер, — хрипло смеется он.
— Какие же вы мерзкие! И ты, и твой босс!
Собираюсь уже уйти в комнату, где, как оказывается, мне не уединиться, но решаю испытать шанс.
— Может быть, тогда хотя бы ты скажешь, кто убил папу? — смотрю пристально на этого громилу и замечаю, как улыбка сползает с его лица.