— Луна? — чуть надавливает голосом он.
Кажется, что от лица отливает вся кровь и сердце больше не выполняет свою функцию. Но я делаю вдох поглубже и беру себя в руки, подавляя неконтролируемый страх.
— Здесь нет того, что я искала, — в ушах до сих пор звон пряжки ремня и жаркий шепот его любовницы.
— А ты что-то искала? — вопросительно приподнимает его бровь.
— Да, — смотрю прямо в его глаза, не решаясь сдвинуться с места и стараясь предугадать дальнейшую реакцию. — У меня закончилась ручка.
Все же следую первоначальной версии, надеясь хоть немного спасти свою шкуру.
— Ручка? — переспрашивает он.
— Да, — из меня вырывается смешок неожиданно для самой себя. — Знаешь, такая штука, которой пишут.
Щеки вспыхивают, и начинаю пульсировать виски.
Что я горожу? Я сидела и подслушивала его разговор с любовницей, которая собиралась с ним трахнуться прямо тут, а я ему про какую-то ручку… И он это прекрасно понимает.
— Имею представление, — не отводит взора, и рассматривает так, будто под рентгеном, пытаясь прочитать мои мысли. — И что, она закатилась под стол?
— Нет, — отвечаю твердо.
— Тогда, что ты делала под столом, девочка? — он держит руки в карманах, изучая меня пристальным взором. В это мгновение я ощущаю себя наиболее уязвимой.
— Пряталась, — сейчас я чувствую, что нужно быть откровенной.
— Зачем?
— Да как-то не рассчитывала, что ты появишься здесь с любовницей.
— И что, хотела сидеть тут не смотря ни на что? До самого конца?— теперь слышу как его голос слегка понижается и от этой едва заметной перемены мой пульс учащается.
На этот вопрос я затрудняюсь ответить. Стала бы я слушать то, как Алиса ублажает его? Не знаю. А что если бы он перехватил инициативу и разложил ее на столе прямо у меня над головой?
При одной только мысли об этом к горлу подкатывает тошнота.
— Я рассчитывала на твою совесть, — говорю совершенно уверенно.
На самом деле… я рада, что он не поддался похоти.
— Совесть? — уголки его губ приподнимаются в усмешке. — Ты считаешь, что она у меня есть?
— Хочется верить.
Меня смущает его спокойствие и то, что он не впадает в ярость, не рычит на меня. Он ведет себя слишком спокойно. Подозрительно спокойно.
— Интересно, — говорит он.
— Все? Выяснили? Могу идти? — делаю несколько шагов вперед, рассчитывая покинуть кабинет.