И я поднимаю взгляд к этому мужчине, чье лицо испещрено шрамами от угрей. Боже, какой урод!
— О, нет, Оспыч, — усмехается он. — Принцесса в вашем распоряжении, — кидает он своим псам и даже не глянув на меня, выходит из домика охраны, оставляя меня один на один с четырьмя возбужденными мужиками.
Дорогие читатели!
Извиняюсь, что пропала с продами. Возникли проблемы со здоровьем, пришлось отложить писательство на время. Благодарю за ожидание. Проды 4 раза в неделю.
Звук захлопываемой двери отдается шумом в ушах. Смотрю на выход из домика и не верю, что Рэм это сделал. Он бросил меня на потеху своим людям. Этим мерзким, жутким мужиками, глядя на которых испытываешь только желание оказаться от них как можно дальше.
Делаю шаг к выходу, но мне преграждает путь здоровый бугай. Здоровый лысый, и с бешеными, блестящими глазами.
— А куда это принцесса собралась? — на его лице мерзкая улыбочка, как у кота при взгляде на сметану. Надо бы ему еще облизнуться, чтобы совсем не отходить от образа.
— Я собралась в свою комнату, — говорю твердо, показывая, что не боюсь, хотя внутри меня колотит от страха.
Но я знаю, стоит показать, что боишься и тебя сожрут с потрохами.
Хочу обойти его, но он ловит меня за талию.
— Не тронь! — бью его по рукам и отскакиваю, увидев озверевшее лицо мужчины.
— С… — скалится он шипя, снова делая шаг ко мне.
— Пахом, тише, — слышу позади себя голос и дергаюсь в сторону, стараясь увеличить расстояние между собой и мужчинами. — Ты же не думаешь, что Молот свою цыпу серьезно решил отдать, чтобы ее тут по кругу пустили?
От его слова у меня округляются глаза, и волосы встают дыбом.
Нет, я тоже так не думаю. И не допущу, чтобы меня хоть кто-то тронул пальцем. Они же не тронут?
— Так она сама зазывала сиськами своими аппетитными, — противно улыбается, — я с того дня дрочу не эту запись.
— Пахом, ты ебнулся? — спрашивает тот второй, пока остальные охранники просто наблюдают за их перепалкой. — Он же потом и тебе яйца оторвет и нам всем, что твои в штанах не удержали. А потом сожрать заставит.
— А ты че, блядь, зассал? Типа сам не думаешь как присунуть этой кукле, а? — смотрит агрессивно на своего товарища Пахом.
— Я знаешь, еще дорожу членом и руками с ногами. Потому как писать через трубочку, и жить в кресле мне не улыбает, — говорит тот самый, чье лицо покрыто шрамами.