— До дна пей! Ну же! Живо! — безжалостно велит Сова, когда я начинаю давиться и прекращаю пить. Надеюсь, она не решила применить уринотерапию — на вкус похоже.
Допиваю и с облегчением падаю обратно на подушку. Голова начинает «плыть».
— Что это... было? — выдыхаю, понимая, что очертания предметов перед глазами становятся все менее четкими. Вот и у Совы нос потек куда-то набок, глаза удлинились.
— Травка. Хорошая, — отрезает та с видом профессионала. Профессионала с носом набекрень и глазами до подбородка. В довершение весь ее облик начинает сначала мерцать, а затем подергивается дымкой.
Нет, точно не уринотерапия.
Видимо, по моему лицу становится заметно действие чудо-травки, потому что Сова шаркает к двери и кричит уже в коридор:
— Рисовка! Ты где?! Скорее неси судно, пока она опять не отключилась!
А меня уже качает, словно на волнах. И матрас кажется мягче, и воздух еще горячее.
Жарко.
Горю.
...Я вся горю. Сгораю, но пламя не снаружи — оно внутри меня.
Пуговицы рвутся и, словно горошины, падают и катятся по полу. Мне плевать, я смеюсь.
Горячо: горячие губы и руки. Мне кажется, они везде на моей не менее разгоряченной коже.
Прижимаюсь сильнее, обхватываю руками чью-то шею. Перехватываю губы, жадно целую. Мне отвечают. Пожар внутри меня усиливается.
Провожу ладонью по чужим волосам. Они мягкие, струятся между пальцев.
Я снова смеюсь. В моей крови алкоголь. Много алкоголя. Он дурманит и толкает делать то, на что я не решилась бы в трезвом уме. Не здесь, не с этим человеком. С ним — не решилась бы.
Моя ладонь спускается вниз. По рельефной груди, но твердым мышцам живота — вниз...
И тут в мозгу что-то щелкает. Рука замирает.
— Янтарная, — горячий шепот в самое ухо, — если ты сейчас остановишься, я за себя не отвечаю.
А я не хочу останавливаться, и чтобы он останавливался — не хочу. Сейчас все условности кажутся лишь бутафорией, а настоящее — вот оно, в данный момент, между нами.
— Ник, мы друзья, — шепчу не потому, что хочу прекратить, а потому, что мне нужно услышать возражение, чтобы не сомневаться.
— К черту такую дружбу.
Горячие губы накрывают мою грудь, и я больше не думаю, выгибаюсь навстречу...
Сердце набатом грохочет в груди. Я мокрая от пота с головы до ног, волосы — хоть выжимай.
— Гагара, Гагара... — Кто-то трясет меня за плечо. — Гагара, очнись. Ты кричала.