– И от Сатаны тоже?, —
вставил Каифа, но не был услышан увлекшейся Марией, а иначе бы она ему ответила, что никакого Сатаны нет, и что эту глупость придумали одни дураки для того, чтобы пугать и делать послушными других.
– Так вот, мои глаза и уши для Него открыты, – продолжала девочка. – Так что пусть говорит мне, что хочет.
Сказала, простая душа, и радостно засмеялась. В полном одиночестве, впрочем, потому как никого своими словами не рассмешила.
С этого, собственно, все и началось. Сын Каифы, до сих пор сидевший молча и в раздражении наливавшийся неразбавленным вином, а также злобой от того, что отец приказал ему забыть сегодня про своих друзей и угробить вечер на общение с какими-то непонятно во что одетыми провинциалами, наконец, раскрыл рот. И полилось…
– А и правда, – начал он вроде бы спокойно, ни к кому не обращаясь, – зачем читать то, чего все равно не понимаешь?
– Я… понимаю…, —
растерянно пролепетала девочка и отвернулась, чтобы никто не заметил, как из ее глаз брызнули слезы. Каифа, однако, слепым не был.
– Поаккуратнее, сынок, —
проговорил он незнакомым голосом, однако, сколько-нибудь решительных мер, способных погасить агрессию наследника, не предпринял. Должно быть хотел посмотреть, как Мария станет выкручиваться сама.
– Я в торе все понимаю, —
предательски шмыгая носом, повторила девочка. Вид у нее был жалкий. Ища поддержку, она оглянулась на Михаэля.
– Нас ведь трое? —
робко и как-то даже виновато прозвучал ее минуту назад так весело щебетавший голосок.
– Откуда ж мне знать, сколько нас осталось?, —
капризно надул губы Михаэль и потянулся за бараньей ногой, намереваясь взять реванш за все унижения сегодняшнего вечера. Он не собирался вот так просто забывать обиду обласканной и осыпанной вражескими подарками предательнице. Этой надменной владелице возмутительно шикарного экипажа с баснословно дорогими лошадьми! Такими чудесными, что просто ужас! Да в Магдале все умрут от зависти, когда он, водрузив над каретой пиратский флаг, станет катать в ней по улицам города их банду! Простить эту взбалмошную кокетку только потому, что она вдруг о нем вспомнила? Можно сказать, милостиво до него снизошла. Когда приперло!… —
– Об этом надо бы у тебя самой спросить, —
дал он ей все-таки шанс и, блаженно закатив глаза, с хрустом погрузил зубы в сочное мясо. Мария вытерла локтем нос, забыв, что на нее смотрят, и перевела мокрые, полные мольбы глаза на Ава.