– Я нисколько не сомневаюсь, Маршал, в точности вашей оценки происходящего, однако так ли всё критично… судить только по смуте, которая зреет в плебеях…
– Не так, если бы их всех просто подогревали разные баламуты, мы бы справились, не впервой, купцы первой гильдии тоже могут собрать приличное ополчение милиции, торговля невольниками как-то держит всех в постоянном напряжении, не даёт расслабляться… Да вы сами знаете, Илий, не мальчик. Люди сами боятся чего-то, вот в чём проблема, а тут ещё эти корабли…
Лиона подпрыгнула от неожиданности на кресле – позади них что-то с громким металлическим звоном покатилось по мраморному полу. Все резко обернулись: в дверях окаменела с распахнутыми глазами Литарни, у её ног громыхал, вращаясь, поднос, по полу разлетелись хрустальные осколки, измазав его красным. Лиона услышала, как соседнее кресло скрипнуло, выпуская из своих объятий Маршала.
– Что она тут делает… – его голос словно потерял способность издавать звуки, таким сдавленным он был. Ответом ему была ошарашенная тишина. – Сенатор, я призываю вас к благоразумности, вы купили самойи? Боги мои, зачем?
– Гм. Лиона меня попросила.
Маршал повернулся к ней, помолчал.
– Да, это было моё желание. А что в этом не так? Ну, что вы молчите?!
Торий Норр уселся обратно в кресло, одним глотком выпил вино из своего бокала, через плечо поглядывая, как Литарни засуетилась, опустилась на колени, начала тщательно убирать учинённый ею беспорядок.
– Ничего… всё нормально… чего уж тут, невольница как невольница…
Он подождал, пока служанка выйдет вон, потом налил себе, не дожидаясь слугу, полный бокал и снова одним глотком его осушил, чуть погодя добавив:
– Только я, сенатор, на вашем месте был поосторожнее с такими покупками.
Дальше разговор как-то замялся, Маршал помрачнел и разговаривать расхотел вовсе, он постарался выдержать минимально приличествующую паузу, чтобы удалиться, после чего распрощался и вместе с супругой удалился в своём великолепном паланкине.
Лиона ничегошеньки из его слов не поняла, однако поддалась общему настроению и ходила мрачная. Это был первый день, когда Литарни была у них дома, но уже такого срока хватило, чтобы окружить её образ непонятными смутными символами и недосказанностями, к которым юная представительница высшего общества Царства вовсе не привыкла. Тем более под крышей родного дома.