Учитывая, что в комнате находилось пятеро половозрелых мужчин,
меня таковым тоже можно считать, несмотря на юный возраст Реутова,
буквально через секунду взгляды опустились ниже линии подбородка
учительницы.
– Извините…– Блондинка поправила пальто, подтянув его полы друг
к другу. Она сделала это скорее машинально, а не сознательно. –
Товарищ Шармазанашвили…я…
Учительница покосилась сначала на Шипко, потом на Молодечного. В
мою сторону она не смотрела. В сторону Цыганкова, кстати, тоже.
– Что случилось, Ольга Константиновна? – Тихим, спокойным
голосом поинтересовался директор Школы.
Он встал на ноги и медленно вышел из-за стола. Вроде бы с одной стороны у него имелось
весьма объяснимое желание подойти к блондинке дабы утешить ее,
успокоить. Она явно была на взводе. Даже, наверное, в состоянии
лёгкой истерики. Почему говорю, что желание объяснимо? Я бы и сам
не прочь заняться укрепление духа блондинки. Есть в ней вот эта
трепетная женственность, скрытая за гордо расправленными плечами и
королевской осанкой. Ее сразу же хочется защищать.
С другой стороны Шармазанашвили не сказать, чтоб очень был рад
появлению Ольги Константиновны. Он еле заметно поморщился, но я все
равно успел эту гримасу заметить. Скорее всего, разговор с
учительницей считался оконченным еще до моего прихода, и тот факт,
что она нарисовалась в кабинете с видом решительно настроенной на
какие-то героические свершения особы, в планы директора слегка не
вписывалось.
– Я должна сказать…– Ольга Константиновна задрала подбородок
вверх. Она была настолько напряжена, что у нее даже скулы казались
острее. – Я сказала неправду. То, о чем мы говорили… По поводу…
Блондинка сильно нервничала и спотыкалась после каждого
предложения. Ей они либо тяжело давались, эти предложения, либо она
волновалась сильнее, чем могло показаться.
– Ну, что ж Вы, милочка…– Шармазанашвили подошел к Ольге
Константиновне совсем близко, а потом слегка приобнял ее за плечи.
– Что ж Вы так переживаете... Может, воды?
Учительница отрицательно покачала головой. У нее вообще был
такой вид, если честно, что в ее случае вода один хрен не помогла
бы. А вот грамм двести водки – отлично зашли бы.
– Владимир Харитонович, – блондинка одной рукой схватил ладонь
директора школы и сжала ее. – Я поступила абсолютно нечестно.
Некрасиво. Я солгала, оговорив тем самым невинного человека. Не
могу это оставить. Не могу жить дальше с таким грузом на
душе...