По-хорошему, подобные признания надо делать без лишних ушей.
Особенно без ушей Витюши.
Вполне понятно, по крайней мере мне уж точно, это он заставил
учительницу подтвердить его слова, будто я во всем виноват. Скорее
всего, Цыганков припугнул ее чем-то. Хотя…Учитывая, в каком году мы
находимся и кем является тесть Цыганкова, можно не использовать
пространные, образные выражения. И дураку понятно, чем мог
припугнуть. Тем более, если у Ольги Константиновны уже есть
соответствующее прошлое. Другой вопрос, который меня неимоверно
радует, я в блондинке все же не ошибся. Она – настоящая.
И вот сейчас, к примеру, задаст ей директор школы вопрос, а с
хрена ли Вы, Ольга Константиновна, нам тут совсем недавно сказки
тогда рассказывали? Ей придётся отвечать непосредственно в
присутствии самого главного сказочника, который весь этот сюжет и
придумал. Вряд ли Цыганков потом просто так ей подобную ситуацию на
тормозах спустит. Он же – злопамятная дрянь.
Мне, кстати, показалось, недовольство Шармазанашвили было
связано именно с такими мыслями. Он, как и я, понимал, зря Ольга
Константиновна решила каяться именно сейчас.
Тем более, лицо Цыганкова в данную секунду выглядело
красноречивее всяких слов. Он тоже покраснел. Но только, в отличие
от блондинки, испытывал совсем другие эмоции. Витюша был в
бешенстве. Его кулаки сжимались и разжимались, а на скулах ходили
желваки. Есть ощущение, если бы не присутствие свидетелей, он бы
Ольгу Константиновну придушил прямо в этом кабинете. И я сейчас
вовсе не в переносном смысле говорю. Но надо отдать должное,
Цыганков молчал. Бесился, как чёрт знает кто, но молчал.
– Владимир Харитонович…– Учительница продолжала сбивчиво
говорить и этот процесс достаточно быстро шел к своему пику. Сейчас
она конкретно озвучит, почему соврала. Назовет виновника.
– Ольга Константиновна! – Директор снова положил ей одну руку на
плечо, второй продолжая сжимать женскую ладонь. – Мы Вас поняли.
Давайте, Вы сейчас отправитесь к себе и просто выпьете чаю. На
травах. Хорошо?
– Но…– Блондинка растерянно оглянулась на Шипко, потом
посмотрела на Молодечного, а затем перевела взгляд на меня. Однако
сразу же отвернулась. – Вы поняли, что я обманула Вас?
– Конечно! Мы все поняли. Идите. – Шармазанашвили с трудом
освободился от пальцев учительницы, вцепившихся в его руку, а затем
слегка подтолкнул ее к двери. – Идите…