– Слушатель Реутов в азарте
драки увлекается слишком сильно. Он отделал бы товарища Цыганкова
как... –Кривоносый
не нашел приличных нематерных слов и замолчал. А то, что слова
лезли ему в голову только неприличные и матерные стало понятно
всем. Особенно Цыганкову.
– Спасибо. А что скажет
товарищ Шипко? – Шармазанашвили вопросительно посмотрел на
воспитателя, который с каждой минутой становился все более
довольным.
– Полностью согласен со сказанным. Будь ситуация, по которой мы
тут собрались, правдивой, уж поверьте, нам бы не пришлось искать
подтверждения у Ольги Константиновны. Потому что все подтверждения
было бы на лицо. Вернее, на лице. – Отчеканил Панасыч.
Его последний каламбур выглядел форменным издевательством.
Особенно из-за того, что Шипко, как и Молодечный, даже на долю
секунды не переводил взгляд в сторону Цыганкова, словно тот и
правда пустое место. Словно здесь, в кабинете, кроме меня и трех
чекистов вообще никого нет.
Вот честно говоря, после слов Панасыча я бы даже растрогался и
пустил слезу. Такую настоящую, скупую, мужскую слезу. Ни хрена б
себе, двое нкведшников, да еще каких – Шипко и Молодечный – за меня
впрягаются. Если бы не одно маленькое, однако весьма цепляющее
“но”.
Панасыч, как и Кривоносый, высказался в мою защиту чуть позже,
чем надо бы. То есть, раз уж им пришла в голову подобная блажь и
они решили явить миру истинную справедливость, так какого хрена не
сделали этого раньше? До моего прихода.
Вряд ли Цыганков сразу притащил с собой на встречу Ольгу
Александровну. Он по любому явился сначала один и озвучил свои
претензии. Потом, по идее, как раз Шармазанашвили подтянул обоих
чекистов. Это – логично. Шипко – воспитатель мнкй группы.
Молодечный – инструктор по борьбе. Уж ему точно известно, в
состоянии ли я набить морду Витюше. Но по всему вызодит, они уже
тогда должны были высказаться. Как только их пригласили в кабинет
директора Школы. Сейчас эта показуха зачем?
– Хорошо. – Шармазанашвили кивнул. – Товарищ Цыганков, есть
возражения?
– Нет возражений…– Процедил Витюша сквозь сцепленные зубы. Мне
кажется, я даже услышал, как они, его зубы, трутся друг об
друга.
Самое интересное, этому придурку вообще не было стыдно или
неудобно. Хотя его так-то за руку на вранье поймали. Нет, я и сам,
что уж греха таить, так могу завернуть, если мне выгодно, ни один
детектор лжи не определит.