И что-то еще добавляет — раньше я ни с чем подобным не
сталкивался, но готов был поспорить, что помимо пота, доносившегося
из соседней палаты, я четко чуял кое-что еще. Это был запах страха.
Было не очень понятно, почему я решил, что это именно он? Но, как
будто бы просто знал это. И знал всегда, просто раньше не мог
идентифицировать.
Я принюхался, узнавая еще новые запахи: боль, радость, скука.
Гамма эмоций других больных поражала, но и потом они, конечно,
попахивали. Приглушив лишнее, потянулся за запахом еды. Распознал
типичные больничные паровые котлетки и разочарованно вздохнул.
Принюхался снова, но уже все отключилось. Опять мазь шарашила
так, что не будь на мне повязки, наверняка глаза бы уже
заслезились.
По новой прислушался к себе. Вроде пока все работало. А нет —
правую руку не чувствую. По локоть будто отсидел все.
— Так, все нормально. Это кратковременно, — сказал сам себе и
откинулся на подушку.
Минут через пять лежать мне надоело. И снова заглючило в голове
— теперь слух выкрутили на максимум. Сначала даже было весело. Я
услышал разговор двух мужчин, шепчущихся в трех палатах от меня. По
смыслу разговора понял, что это моя группа. Они обсуждали свои
новые возможности — в основном увеличение силы. Обоим инициировали
геном некого Дуку, и один как раз хвастал второму, что на прогулке
развлекался, перетаскивая двухсотлитровые бочки. Потом я услышал
разговор медсестер, обсуждавшихся, что главврач где-то
задерживается. А в дальней палате лежит очень симпатичный
мужчина.
Уверен, это они про меня. Даже как-то приятно стало, но потом я
расслышал звук, который совсем выбивался из этой идиллии теплой
летней сиесты в пансионате для выздоравливающих.
Я опознал звук снимаемого часового — чавкающее проникающее и
сдавленный хрип, зажатого рукой горла. И сразу “грохот” упавшего
тела и чей-то совсем ненормальный, озабоченный на грани оргазма,
выдох.
— Это что там за маньяки развлекаются? — прошептал я, хватаясь
за повязку. Доктора я, похоже, не дождусь.
Нащупал узел и начал его ковырять, понимая, что слышу все больше
звуков очень уж характерных для налета. Донесся лязг вынимаемого из
ножен оружия, хруст шейных позвонков, шуршание кустов и торопливый
топот, будто сразу несколько человек короткими перебежками
подбегали к зданию. Объемный, мать его, топот, сразу с нескольких
сторон. Раздался дверной скрип, с грохотом разбилось что-то
стеклянное, словно уронили, и тут же раздался женский крик.