— Лечить вас буду, князь! — говорит Лесава и смотрит серьезно.
— Ну попробуй, — усмехнулся больной, а сам глаз с девочки не сводит.
И стала Лесава лечить князя. Пошла на кухню со Стояной зелья разные варить да мази готовить.
Десять дён не отходила Лесава от старого князя. Десять ночей вместе с Родом у постели караулила, старуху Смерть отгоняла. И хоть сердилась жена князева Гордяна на самоуправство няньки, но перечить не стала — а вдруг и правда вылечит Дева Лесная мужа дорогого?
А на одиннадцатое утро сел князь на постели. Сел и ноги свесил. И штей суточных запросил.
Выходила князя Лесава. Вот с тех пор князь только ее зельям и доверял. Только ее рукам и вверялся.
— Что, Лесавушка, как дедушка твой?
— Да ничего, Тихомир Остромыслович, скрипит дедушка помаленьку. Прихварывает порой, но держится, — с улыбкой сказала Лесава.
— Да что ж тут поделаешь: молод — кости грызи, стар — кашу хлебай, — сказал князь.
— Да я уж и так богам каждый день молюсь, чтобы подольше дедушка на этом свете задержался, — тихо сказала девушка, продолжая втирать зелье в жилистые ноги князя, и опустила глаза.
Этой зимой не стало бабушки Рагосты. Не удержалась старая, когда на речке белье полоскала. И то уж уговаривала Лесава бабушку не ходить, говорила, что сама сходит, когда хлеб испечет. Но та не послушалась. Хоть руки и ноги уже не так хорошо работали, как в молодости, да не хотелось старой чувствовать себя нахлебницей. Вот и старалась изо всех сил Лесаве по хозяйству помогать. И тут, не спросясь, тайком схватила корзинку с бельем и на речку пошла. Потянулась пониже, да в прорубь и ухнула. Хорошо, другие бабы на реке были, успели схватить, пока ту под лед не затянуло. Мужиков кликнули, чтобы вытащили. Только заболела Рагоста да вскоре и к Роду ушла. Многое умела Лесава лечить, только смерти ни один лекарь не указ.
— Ну что ты так запечалилась, Лесавушка? — тихо спросил князь и погладил девушку по русой головке. — Ты же знаешь, что сиротой не останешься. Двери моего дома всегда открыты. Приму тебя с распростертыми объятьями.
— Благодарствую, Тихомир Остромыслович, — поклонилась Лесава, — только куда ж нам со свиным-то рылом да в калашный ряд?
В который раз князь звал Лесаву, и в который раз она отказывалась. Не хотелось ей огорчать князя отказом, но еще меньше хотелось причину отказа называть.