«Как-то он легко согласился, — думал я, неспешно гуляя в сторону
своей новой квартиры. От офиса Колямбы до нее было вообще рукой
подать. Считай что, перейти дорогу и свернуть на неширокую
Транспортную, которую, не зная, что она там есть, можно было и не
заметить. Потом пройти мимо стекляшки, вокруг которой ввиду не
очень холодной погоды тусовались любители безыдейно принять на
грудь, свернуть во двор, и вот я и дома, собственно. Примерно в том
часу, в котором и планировал. Как раз должен был заскочить евин
отец, чтобы поговорить по душам и подробно разъяснить, какие у меня
теперь права и обязанности.
Подумав, завернул в «стекляшку» под неодобрительными взглядами
местной «богемы». Прикупить бутылочку «алиготе». Пусть будет, иной
раз для серьезного разговора требуется.
— Восемнадцать-то есть тебе? — неприветливо спросила продавщица,
оглядывая меня с головы до ног.
— А я для папы! — гордо заявил я и засмеялся. — Да
совершеннолетний я, не волнуйтесь. А вас разве наказывают, если вы
несовершеннолетним алкоголь продаете?
— Да кому сейчас какое дело, кому я продаю, — вздохнула
продавщица. — Хоть в детский сад, лишь бы деньги платили... Чего
тебе, говоришь, портвейна?
— Алиготе, — сказал я.
— Хм... — продавщица посмотрела на меня долгим взглядом. Я бы
даже сказал, одобрительным. Сняла с полки зеленую бутылку с неяркой
этикеткой, поставила рядом с кассовым аппаратом. — Сынок у меня
твоих лет же, школу закончил прошлым летом. Работать на склад
подвизался, а как деньги появились, закладывать начал. Как придет
домой, несет от него сивухой... Ты смотри много не пей.
— Да я правда не для себя, — усмехнулся я. — Я же спортсмен.
Просто вдруг в гости кто придет, мало ли...
— Ну хорошо, если так, — она вздохнула.
— Спасибо за заботу, — улыбнулся я. — Хорошего вам вечера!
Я забрал бутылку и шагнул к двери. У выхода оглянулся и помахал
рукой. Не смог пока отделаться от желания причинять добро,
захотелось, чтобы уставшая продавщица улыбнулась. И она улыбнулась.
Только улыбка вышла грустная очень.
Леонид Карлович уверенно прошел в мою комнату и, уверенно же,
уселся в кресло. Явно привычное место, прямо по-хозяйски так
плюхнулся, не выбирая. Одобрительно посмотрел на бутерброды на
журнальном столике и коробку «птичьего молока». Вино я на столик
выставлять не стал, разве что сам спросит.