–
Читали, прапорщик? – полковник протягивает газету. Статья на первой
странице обведена карандашом. Грифелем подчеркнуты строки во второй
колонке.
«…В
числе героев-защитников Осовца Его Императорскому Величеству был
представлен вольноопределяющийся Красовский, выказавший
беспримерную храбрость и находчивость в боях. Застрелив германского
обер-лейтенанта, вольноопределяющийся завладел его оружием –
винтовкой с телескопическим прицелом. Когда германцы пошли в
наступление, вольноопределяющийся из этой винтовки в одиночку убил
пятнадцать офицеров батальона противника, после чего германцы,
устрашившись за свои жизни, позорно бежали. Его Императорское
Величество пожаловали вольноопределяющемуся Георгиевский крест и
поздравили прапорщиком. Растроганный герой со слезами на глазах
облобызал руку самодержца…»
–
Вранье! – едва удерживаюсь от желания порвать газету.
–
Что? – это Егоров.
–
Не лобызал я руку! Тем более, со слезами.
– А
германские офицеры?
–
Пятерых я точно подстрелил, но столько… Этот… – от возмущения не
нахожу слов. Неужели щелкоперы одинаковы во все времена? – Он
спросил, сколько раз стрелял, я ответил: пятнадцать. Я не говорил,
что столько убил…
–
Одного с трех патронов – отличный результат! – заключает Егоров. –
Мне говорили, у вас «бреве» авиатора. Можно взглянуть?
Достаю синюю книжечку. Штабс-капитан внимательно читает и
протягивает обратно.
–
Годится!
Недоуменно смотрю на полковника.
–
Штабс-капитан Егоров ходатайствует об откомандировании вас к нему,
– поясняет полковник. – Авиаотряду очень нужны летчики-наблюдатели
и меткие стрелки одновременно. От авиаторов нам большая польза, но,
честно говоря, я в затруднении – в полку нехватка в офицерах.
Пополнение обещали, но пока нет. Решайте сами, господин
прапорщик!
–
Поручик рекомендовал вас лучшим образом, – добавляет Егоров,
указывая на Рапоту. – Хочет в свой экипаж – у него погиб
наблюдатель. Согласны?
Задумываюсь. Я сдружился с Говоровым, да и солдат узнал.
Однако сидеть в окопах… Бои у крепости стихли, судя по всему,
надолго. Нынешние летчики летают на гробах с колесиками и без
парашютов – их или нет, или еще не изобрели. Не задержусь. Это с
одной стороны. С другой – падать с высоты и при этом гореть…
Впрочем, предшественника наверняка застрелили.