В нескольких столиках от меня какой-то мужчина в лыжной кепке кричал другому:
– А вот этот слыхал? В квартире, где в каждой комнате живет по еврейской семье, двенадцатилетняя девчонка читает оставленную кем-то книгу и спрашивает у отца: “Папа, а что такое комета?” И папаша отвечает: “Комета – это звезда с длинным хвостом”. “А-а! – отвечает девчонка. – Значит, дяденька Розенталь из соседней комнаты – комета”.
Громовой хохот. Меня буквально с души воротит. В этот миг я твердо решила: что бы ни случилось с этими людьми, со мной такого не будет. Мне с ними не по пути.
Неподалеку от меня сидел какой-то человек без головного убора. Рядом на вешалке висела шляпа. Я спросила:
– Извините, это ваша шляпа?
– Да, моя, – ответил он, – странный вопрос.
– Можно попросить вас об одолжении? Проводите меня до двери!
Он посмотрел на меня как на сумасшедшую. В известном смысле так и было, от страха и отвращения. Я положила на стол монеты за суррогатный кофе плюс чаевые, и мужчина проводил меня до двери. Мне требовался провожатый, чтобы выйти наружу, и я была счастлива, когда вновь очутилась на улице.
Как часто папа цитировал “Пиркей авот”, то бишь “Поучения отцов”: “Не отделяйся от общины!” Но то, что деградировало, распадалось и обречено смерти, уже не было моей общиной. Я не желала к ней принадлежать.
6
Среди немногих людей, с которыми весной 1942 года я еще регулярно общалась, была и Тони Киршштайн. Знакомство наше состоялось на воскресной прогулке с папой. Однажды, когда мы проходили мимо театра Еврейского культурного союза на Коммандантенштрассе, там как раз закончился утренний киносеанс. Публика высыпала на улицу.
– Привет! – поздоровалась с нами какая-то дама с белокурыми кудряшками и хорошеньким личиком, вышедшая из кино.
– Тони Киршштайн! – обрадовался папа.
Семья Эгер знала доктора Антонию Киршштайн уже много лет. Она была женой школьного товарища моего дяди Херберта. Этот Феликс Киршштайн толком так ничему и не выучился, но любил жить на широкую ногу. Барышня Антония, за которой давали большое приданое, оказалась для него просто находкой. Он женился на ней, но годами без зазрения совести ей изменял. Ко времени упомянутой встречи они давно развелись.
Тони Киршштайн была человеком незаурядным. Она стала врачом, специалистом по неврологии и психиатрии, а еще раньше получила полное образование как оперная певица. Улыбаясь, она выглядела красавицей: на щеках появлялись ямочки и виднелись ровные зубки. Но как только вставала, все сразу замечали, что она инвалид. Двусторонний вывих бедра, а потому так называемая утиная походка: она по дуге выдвигала одну ногу вперед, после чего подтягивала другую.