Подумай также, или это надо мне. Потому что я уже не тот гладиолус, что был, когда мы познакомились. У нас разница шестнадцать лет, если ты забыла. А это серьёзная цифра. В мои годы дядьки покоя хотят, а не переездов. Я покоя не хочу, но и скакать по странам и континентам тоже. Мне хорошо, потому что у меня есть ты. С кем жить мне важнее, чем где.
Так что, дорогая моя Оля, предлагаю, как говорит мой знакомый Фимка Берман, что ты не будешь давать мне своих неудобных вопросов, а я не буду давать тебе своих неудобных ответов. Вместо этого давай лучше искать удовольствие в обстоятельствах, где мы оказались в этот момент нашего времени – здесь и сейчас. Потому что так оно по-правильному и делается. Сначала ты ищешь счастья там, где ты есть, а не придумываешь себе идею-фикс за тридевять земель и не начинаешь мутить ею голову близкого человека. И только если найти не получается, тогда может быть…
В общем, да, надо было всё это как-то сказать словами. Но мне на ум пришёл Фимка Берман с его лампочками, и меня это с панталыку сбило. Лет за пять до этого разговора я как раз в Калифорнии и кантовался – с полгода примерно, у одних своих друзей. Они тогда мне, считай, убежище предоставили, пока я разгребал осколки своей прежней жизни, той самой канадской ну и заново себя сложить пытался. А Оля меня всё это время в Колпино ждала. Мы с ней уже друг друга знали, но женаты ещё не были, да и не особо понимали, будем ли вообще. Я, по крайней мере, точно не понимал. Про Олю не скажу. У неё на эту тему какая-то девичья грусть имелась, от которой я старался держаться подальше.
– Ты уже уехал, что ли? – услышал я Олин голос.
Я очнулся от своих мемуаров и посмотрел Оле в глаза. Сцепление в них пока ещё было. Не еврейское, конечно, а славянское, но это ладно. Газ тоже был. Хоть сейчас жми до упора. А вот тормозов я не увидел. Такая мне, видать, досталась модель. Не предусмотрено конструкцией.
– Я вернулся, – сказал я. – К тебе и навсегда.
Это была моя соломинка. Лирика, думаю, девичья грусть и всё такое. Вдруг сработает, и она одумается.
Я сложил в кулаке фигу.
– Хорошо, – сказала Оля. – С приездом.
Звук этих слов был, как выстрел из дуэльного пистолета. Я слушал, как он летит в мою сторону и надеялся, что промажет.
Но он не промазал. Бах! Вдарил в самую тютельку.