Вечером как обычно испекла свежий хлеб, отрезала горбушку для
одинокой бабушки Урсалы. Жалко мне было ее: ни детей, ни родных,
одна в доме. Порой я представляла, что со временем стану такой же.
Да, скорее всего так и будет, не молодею я. А в кого же мне быть,
если не в мать? Ее следы рано или поздно растают в лесу, Рикон
вырастет и станет жить отдельно, Шир когда-нибудь отстанет, и я
останусь одна. Тогда я никому не разрешу отвечать за меня, буду
отвечать только сама за себя. Кто-то считает что быть одной — это
горе. А как по мне, смотря с кем... Иногда уж лучше одной.
Пока все переделала и добежала до дома Урсалы, на небе уже алел
закат. Я вошла во двор, привычно стукнула в дверь.
— Дамиса Ур...
Дверь распахнулась и я нос к носу столкнулась с прозрачными
серыми глазами. Бандит утренний! Я высокая, а он оказался на
полголовы выше. От неожиданности я вскинула руки и выронила хлеб
прямо на крыльцо. Обернутый в тряпицу, он мягко стукнулся о
рассохшиеся половые доски, и остался лежать у ног.
— Ты что здесь... делаешь?! — пролепетала, во все глаза глядя на
мужчину. Его щеки уже не серели щетиной. Побрившись, он показался
мне гораздо моложе, не таким опасным, каким привиделся у истока. Но
все равно в воображении предстала связанная бабушка, умоляющая о
спасении.
— Живу тут, — хрипловато произнес мужчина. Он вопросительно
поднял брови, с интересом посмотрел на мою грудь, скрытую под
платьем, и тут же усмехнулся: вспомнил. Хлеб он поднял, отдал.
— Рисания... Ты? — уже без улыбки спросил.
— Я... — мое имя из его губ прозвучало неожиданно, я не сразу
нашлась, что и сказать. — А ты кто?
— Дрей.
Имя колыхнуло что-то глубоко и в памяти, и в груди. Свист
заставил нас оглянуться. У калитки стоял Шир и очень недобро
смотрел в нашу сторону.
Продолжать разговор было не к месту. Обогнув женщину, Дрей
направился к другу, но его мысли еще толпились на крыльце. Древняя
старушка Рисания, с которой он планировал побеседовать, оказалась
утренней «водяной кувшинкой», теперь, к сожалению, одетой. Но Дрей
прекрасно помнил как просвечивала грудь через мокрую ткань, не
собирался забывать. На время выкинув из головы Шира, он оглянулся у
калитки. Смотрит ли еще?
Но на крыльце было пусто: «кувшинка» уже скрылась в доме.
Ощущая каплю разочарования, смешанную с ложкой азарта,
любопытства и возбуждения, Дрей прищурился.