— Это не дело, Серый... — услышал и шорох.
— Сидеть! Пусть идет... — произнес Шир и крикнул вслед. —
Смотри, брат... Подумай!
Ночь за спиной жадно сжирала слова. Дрей удалялся решительно, по
пути зло ломая ветки, как лось, прущий через чащу. Шел напролом, ни
на что внимания не обращал. В груди бурлила ярость, хорошенько
смешанная с горькой досадой: на себя, на то, что «правильный и
слишком хороший», на то, что они такие...
«Конченые!» — выругался он.
Когда отошел подальше, обратился в волка и побежал рысью,
стараясь уйти как можно дальше. Черные деревья неслись мимо,
превращаясь в черную ленту, запах леса бил в нос наотмашь, а в носу
еще сидел запах бешеной травы и кабанчика. Бежал долго, пока не
уперся в реку. Течение грохотало в ночи, вдоль русла идти не
хотелось, поэтому Дрей сел на берегу, без мыслей уставившись на
шумящий поток воды, но видел не реку. Видел себя мальчишкой, Шира,
время вместе, стремительные бега, ножички, брата за брата, все
пополам... Прошлое было жалко. Там жил он — еще молодой дурак — и
слишком много хорошего. Пусть большую часть составляла детская,
счастливая юность, для которой все хорошо, даже плохое. Но это
было, а то, что было — не изменить.
Сколько времени просидел так, Дрей даже не считал, не пытался
определить. Откинувшись на холодную траву, он смотрел на колкие
звезды уже без мыслей. Ночь, словно черная линия обрыва все сильнее
отделяла его от прошлого, погружая в засасывающе-пустое настоящее.
То, что было правильно и хорошо там, выходило совсем неправильным и
нехорошим здесь, запутаться в этом было легко, а Дрей не любил
путаться — путаницы он тоже наелся до тошноты.
«Хватит. Значит ничего. Нет ничего!» — наконец решил он.
Ощущая себя уже не местным, а непонятно как забредшим чужим,
Дрей планировал:
«Бабку на плечо, и в город. И все, не слушать. Баста. А они
пусть играют дальше в подвязки, вязальщики сраные».
Тяжелые мысли прервал плеск воды, чей-то сдавленный стон,
бульканье и опять плеск.
Нехотя отвлекаясь от безбрежно-темной пучины неба, Дрей с
досадой приподнялся на локтях, возвращаясь к земле. Волки — не
Змеи, в темноте видят не тепловые пятна, а серые сумерки. Дрей
щурился, пытаясь разглядеть, что там черное барахтается в воде.
Через несколько мгновений по сочетанию звука и запаха,
определил.