Ашир-бек ему в ответ— не могу такого сделать, не гневайся, о,
великий! Он со мной всю жизнь рядом, как себя помню. Не раз от
смерти спасал. Ну, раз не можешь, значит не можешь, говорит хан и
велит кликнуть сюда этого слугу. А когда того приводят, и говорит
ему: сильно ты меня порадовал, старик, своей работой, и за это я
тебе милость великую явлю — не убью тебя. Но глаза твои заберу.
Чтобы не мог ты никому тайну тайную раскрыть по слабости или из
корысти.
По приказу Джунаид-хана тут же сразу
и выжгли старику глаза. Чтобы сокровища ханские найти не мог. А сам
Джунаид-хан обернулся к своему верному курбаши с вопросом, доволен
ли тот милосердием своего господина? И верный курбаши упал
господину в ноги и благодарил его и клялся в вечной
преданности.
Тем бы дело и закончилось, но молва
людская дальше так повествует. В ночь перед тем, как двинуться
ханскому войску в путь, снится будто бы Джунаид-хану сон. Видит он
того старика, и он вроде слепой, но на Джунаида смотрит прямо и
говорит ему: вот ты мои глаза забрал, но я и без них всё вижу. А ты
теперь и с глазами будешь как слепой. Кинулись поутру искать
старого мастера, да так и не нашли. Курбаши — здесь, на месте,
клянётся, что ничего не знает. Только Джунаиду этого мало. Скачет
он на то место, где клад спрятан. Видит, что вот оно, а никак
определиться не может, где же непосредственно схрон. И так
повернётся, и этак — всё не то.
Возвращается он тогда за подаренным
ларчиком, чтобы, значит, с его помощью место определить. Только
ларчика-то и нету нигде. А тут как раз наши войска в наступление
пошли — драпать надо. Так и сбежал Джунаид-хан со своим воинством в
Иран. Потом ещё дважды делал набеги сюда и силы собирал приличные —
до двух тысяч сабель, да только всё без толку: и власть не вернул,
и сокровища свои кровавые, про́клятые не нашёл. Так и сгинул где-то
в Иране. А ларчик искусно выполненный будто бы и до сих пор ходит
по рукам и приносит несчастье новым владельцам.
Вот такая история.
Что в ней правда, что вымысел, и
зачем я её вспомнил? — Этого я и сам поначалу не знал. Но потом
произошли некоторые события, и оказалось, что невозможное —
возможно. И пусть Череповец лежит далеко от той южной границы, ни
беков, ни курбаши у нас отродясь не водилось, но имелись и
собственные легенды, и собственные клады.