С
преступлениями против личности немного сложнее, но и их, так
бывает, что раскрывают целую кучу, особенно, если наличествует
группа хулиганов, избивавшая прохожих. Бывает, что злодействуют,
принося милиции несколько глухарей, но потом их все равно
задерживают, проводят оперативные мероприятия, устанавливают, что
за ними «висит» еще несколько преступлений.
Вот, с
потерпевшими по пьяному делу все сложнее. Избили или ограбили, а он
и не помнит ничего, и опознать никого не может.
Полистал
несколько дел. Тут пьяная драка, а тут кого-то спустили с лестницы,
здесь причинение тяжких телесных. М-да... Все та же картина.
Пожалуй, систематизировать по видам преступлений не стоит. Значит,
что остается? А остается разложить дела в соответствии со сроками
их возбуждения. Помню, что следователь может расследовать дело в
течение двух месяцев, а потом требуется продлевать дело у
прокурора.
Е-мое!
Добрая треть уголовных дел уже «просрочена», а постановлений о
приостановлении дела нет. И что мне с этим делать?
Только
собрался пойти к Рябинину, как тот снова изобразил ветерок, влетев
в кабинет.
— Ну что,
вникаешь? — жизнерадостно поинтересовался Борис.
— У! —
прорычал я, молча кивая на папки с просроченными делами. — Тут же
сроки истекли где месяц назад, а где и два?
— Вот, не
зря я тебя в следствие выпросил! — поднял Рябинин указательный
палец вверх. — Понимаешь, с чего следует начинать. Правильно, нужно
срочно навести порядок в этих делах. Карточки на то, что дела
приостановлены я уже выставил, с прокуратурой договорился,
подождут. Они тоже люди, все понимают. Срок у тебя — аж до
завтра.
— Так ведь
к карточке и постановление должно прикладываться, — проявил я
недюжинную компетенцию в статистических делах. — Один экземпляр
сюда, другой — туда.
Рябинин
удивлённо посмотрел на меня, дескать взял на свою голову. Потом
изрёк:
— Ты
слышал, что я сказал? Я выставил карточки, Я! — он выделил голосом,
кто именно это сделал, только что в грудь себя пальцем не истыкал —
Так ты хочешь, чтобы я ещё и бумаги за тебя писал?
Во как
повернул! Кто-то когда-то при Борином же попустительстве
постановление не вынес, а виноват я? Только уважение к своему
нынешнему шефу, к нашей многолетней с ним дружбе, о чем он сам пока
не догадывается, удержало меня от слов, что прямо-таки стремились
вырваться из утробы. А капитан милиции Рябинин, уже хихикавший в
предвкушении мата (смешно ему, видите ли!), не дождавшись, даже
слегка загрустил.