Так, с этим вопросом вроде понятно. Нужно
только не забыть, и прямо сегодня-завтра-послезавтра, написать
этому Виталику письмо. Причем такое, чтобы он больше не писал и
оставил Любашу, точнее теперь уже меня, в покое. Только что бы это
написать? Ведь мужик её не один год охмурял, как я поняла. Знает её
подноготную всю. По сути он подготовил себе базу для жизни после
отсидки. Уютное гнёздышко. И если я напишу, мол, всё, Виталик, я
тебя разлюбила – он на такое не поведётся. Ему жить где-то надо. И
жить он хочет хорошо. А тут измученная одиночеством и неверностью
мужа баба с такой жилплощадью.
Нет, без боя Виталик Н. не сдастся. И война
тут будет похлеще, чем у Михалыча с Семёном и даже, чем у Князя с
Рафиком.
Но
главный вопрос. Вот прямо горящий – не дать Тамаре и Владимиру
выгнать старика-отца Любаши из дома. И я теперь назло всем не
допущу этого.
Я
вздохнула. Незаметно, за размышлениями, я дошла до своего двора.
Поднялась к себе, и сказала детям:
–
Анжелика, Ричард! Собирайтесь! У меня нарисовались сегодня и завтра
выходные. Едем к дедушке в деревню!
Автобус чихнул и остановился. Он был так
набит людьми, что казалось вот-вот треснет по швам. Нас оттуда
буквально вынесло и выплюнуло на улицу. Я огляделась. Это и было
село Большие Дрозды Калиновского района.
А
автобус умчался, напоследок обдав нас выхлопными газами и едкой
пылью. Ричард расчихался, Анжелика, которая зачем-то вырядилась,
как на праздник, недовольно отряхивала одежду.
Куда дальше идти, я не знала. Я же не Любаша,
в смысле, я Любаша, но не та Любаша, ну, в общем, вы
поняли.
Хорошо, хоть народ шел в одну сторону. Туда
же пошли и мы с детьми.
Село мне понравилось. Широкая грунтовая
дорога с обеих сторон окаймлялась деревянными домиками с резными
ставнями. Все ворота были выкрашены зелёной или синей краской.
Получалось сине-зелёное море. Периодически то там, то сям
поскрипывали деревянные колодцы-журавли. Вода, наверное, в них
вкуснючая и холодная, аж зубы ломит. Зелени правда ещё почти не
было, но деревья уже радовали миниатюрными клейкими
листочками.
И
запах! Какой же тут был запах – густой, пьянящий, которых хотелось
пить, пить, и пить. Пахло парным молоком, свежими опилками, дымком
из печей, сдобными пирогами и жаренной картошкой с салом и луком.
Надышаться было невозможно.