Так и есть. Лиловогубая. Правда сейчас она
была не накрашенная, что, однако, отнюдь не делало её
приятнее.
–
Ты чего спать мне не даёшь! Заколебала, корова! – заорала на меня
соседка.
–
Время молитвы, – назидательно сказала я торжественным
тоном.
–
Шесть утра?!
–
Да, вот вчера полночи бесовские песнопения звучали. Грех-то какой.
Нужно сегодня очистить душу святыми молитвами, – лучезарным голосом
сказала я и с тихой улыбкой протянула ей брошюрки, – держи, сестра,
приобщись. Скверну из души нужно выжигать молитвой.
–
Сделай потише! – заорала лиловогубая.
Брошюрки она, кстати, брать почему-то не
захотела, бросила на пол. Ещё немного поругавшись и поугрожав мне,
она ушла к себе, громко хлопнув дверью.
Ну
ничего, вода камень точит. Сердцем чую, что за неделю лиловогубая
сможет исполнять молитвы не хуже хора Оптинских старцев. Уж я-то
постараюсь, чтобы так и было.
Сегодня мне на базар нужно приходить аж после
обеда. Утром там что-то было, вроде проверка какая-то, плановая.
Рафик сказал мне прийти к двум. Так что полдня у меня было
свободного времени.
И
я решила сходить в больницу проведать Ивановну. Соседка как-никак.
Заодно выясню, когда она возвращаться планирует.
Больница встретила меня крепкими запахами
хлорки, каких-то особо вонючих лекарств, человеческой боли и
горохового супа.
Я
спросила у дежурной медсестры, в какое отделение могли отвезти
больную старушку из улицы Комсомольской с подозрением на камни в
желчном. Как ни странно, медсестра очень быстро нашла мне Ивановну
(хоть имени и фамилии её я не знала).
–
В пятой палате, второй этаж. Только недолго там! – напутствовала
меня медсестра, пряча шоколадку в карман халата.
А
я поднялась на второй этаж.
Ивановна была не очень. Черты лица
заострились, лицо было лимонно-желтым.
–
Здравствуйте, соседка, – сказала я, когда вошла в
палату.
Ивановна обрадовалась.
Насколько я поняла, её никто не
проведывал.
–
Умру я скоро, Любушка, – торжественно сообщила она мне, глядя в
потолок тихими просветлёнными глазами.
–
Да рано вам умирать, – не согласилась я.
–
Худо мне, внутри всё огнём горит, – пожаловалась она, – проклятые
доктора колют мне и колют. Уже всю искололи. И ничего сделать не
могу. Они меня не слушают! А таблетки дают, так я их
выбрасываю.
–
Зачем? – нахмурилась я.
–
Умереть хочу, – заявила Ивановна, – зачем мне так жить
дальше?