–
У-у-у-у, Ивановна, люди без желчного пузыря вполне себе нормально
живут. Ой, если хотят жить – то и без ног, без рук, без глаз и то
живут. Было бы желание. Так что давайте прекращайте хандрить и
возвращайтесь домой.
–
Нечего мне дома делать. Никто меня там не ждёт и путь мой земной
окончен, – упёрлась старушка.
–
Как это не ждёт? – возразила я и сразу наябедничала, – у вас же в
квартире племянница поселилась. Уже там ремонт делает.
–
Да ты что! – взвилась Ивановна, но я успела её поймать и не дала
свалиться с кровати. – Это Раиска! Зараза какая!
Уложив Ивановну обратно, я безжалостно
продолжила:
–
Половину ваших вещей Раиска уже повыбрасывала. И альбомы, и
вазочки…
–
Альбомы! Мой мейсенский фарфор! Да этим сервизом ещё моя прабабушка
в Институте благородных девиц за отличную учебу была награждена! А
эта зараза повыбрасывала!
Ивановна приготовилась закатить глаза, что
совершенно не входило в мои планы.
–
Да не переживайте. Я Семёна, дворника нашего попросила, он всё
собрал и у себя в сторожке хранит.
–
Хранит? Сервиз? – слабым голосом переспросила Ивановна, – и
альбомы?
–
Да. И альбомы тоже. И даже салфеточки вязанные.
Известие о салфеточках совсем деморализовало
Ивановну. Она несколько минут беззвучно ловила ртом
воздух.
Наконец, состояние старушки немного пришло в
норму, и я сказала напоследок (контрольный):
–
Так что вы выздоравливайте, соседушка, да побыстрее. Сами
понимаете, Семён, дворник хоть и хороший, да безалаберный. Может
какую-нибудь вазочку случайно и разбить или потерять.
–
Ты уж там присмотри, Любушка, – слабым голосом попросила
Ивановна.
–
Я присмотрю, – пообещала я, – но вы тут недолго. А то скоро мы с
детьми в деревню уедем. Картошку сажать надо. И Семён может всё,
что угодно.
–
Я быстро! – желваки на щеках Ивановны заходили туда-сюда. – Любаша,
ты уже уходишь? Попроси там медсестричку, пусть заново таблетки мне
принесёт. Скажи, я эти, что она утром давала, рассыпала
случайно.
–
Скажу, – пообещала я, стараясь, чтобы довольная улыбка не появилась
на лице раньше времени.
Ну
всё, судьба лиловогубой Раиски практически решена.
Я
таких старушек хорошо знаю. Они за какой-нибудь приснопамятный
прабабушкин футлярчик от духов убить могут. Так что молитвы
Оптинских старцев для Раиски скоро будут самым лёгким и приятным
наказанием по сравнению с тем, что сделает ей Ивановна, когда
вернется и не обнаружит любимых блюдечек на своём месте.