Тем временем стало смеркаться. Нам казалось, что день вообще
укорачивается слишком быстро, но и сумерки длятся дольше
привычного. Вероятно, Земля уже отлетела от Солнца достаточно
далеко, и количество света заметно сократилось. А может быть нам
просто казалось это всё, ведь мы волей-неволей постоянно искали
вокруг изменения.
Уже к вечеру мы зашли в дом, пообедали на скорую руку и стали
заливать дыры в полу монтажной пеной. Когда закончили, на улице
стемнело, а наши всё не возвращались. Мы начали нервничать, причём,
сильнее меня волновался обычно невозмутимый и хладнокровный
Генка.
— Да не дёргайся, Ген, — успокаивал я его, а заодно и себя. — Ну
мало ли что их задержало? Всё-таки десяток пунктов объехать, да
везде задержаться, да везде осмотреться…
— Да ты просто Зойку свою не знаешь, Стас, — отвечал Генка. —
Томка сделает всё, как ей скажешь, от и до, точь-в-точь. А Зойка —
это армагеддец какой-то — вечно лезет в авантюры… ох и шебутная же
баба…
Генка как в воду глядел.
Зоя Павловна Воронцова
Едва мы отъехали от деревни, как Егорыч начал меня отговаривать
ехать в Гавриловку.
— Я вчера при мужиках говорить не стал, но уж больно населённое
село, Зоя. С одной стороны, вроде, надо съездить — там можно добром
затариться… а с другой — ну как, там кто ещё живёт? Может, вишь, и
до мордобоя дойти, они в своём праве.
— Степан Егорович, в Гавриловку ехать надо — сказала я. — Там
одних продовольственных магазинов четыре штуки, ресторан,
культтовары, хозяйственный… Это ж лафа, всё равно, что в город
съездить. И потом — у них там за селом механизаторские мастерские,
Генке нужен трактор, пригоним ему трактор! Глянем, если там есть
жители, то прямо транзитом проедем, даже не останавливаясь.
Егорыча мои слова не успокоили. Он, не переставая бубнил о том,
что в Гавриловке все бандиты да уголовники, что там в одна тыща
девятьсот лохматом году пропала районная комиссия в полном составе,
и концов так и не нашли, что в Гавриловке сейчас живут почти одни
татары, с которыми связываться себе дороже и так далее, и тому
подобное. Я рулила себе, не реагируя на его ворчание, но Егорыча
это, похоже, заводило ещё больше.
Так и ехали до первой остановки в маленькой деревушке под
названием Куст. До катаклизма здесь жило семь человек — четыре деда
и три бабки, да иногда их навещала какая-то родня. Куст был от
Полян меньше, чем в десяти километрах. Проезжие, глядя на дорожные
указатели, шутили: ну и места — сплошь кусты да поляны. Проехав по
деревне сотню метров, я остановилась и посмотрела на красный
обшарпанный и покосившийся на одну сторону дом справа.