— Стоять!
Замерла фигура.
— На землю рожей вниз!
Упал. Я подошёл поближе.
— А ну рожу поверни! О как! Толян, ты как же выбрался?
Забубнил что-то Толян, а со страху-то штаны намокли.
— Вставай, рассказывай. Но смотри у меня — дёрнешься, всажу весь
магаз.
Толян медленно поднялся, рожа перекошена от страха.
— Я на чердаке спал, Коль… как дымом запахло, я в окошко и
выпрыгнул.
— А чего это тебя на чердак понесло? — удивился я.
— Да вонючие все в дому-то. Не мылись уже почти месяц. Я всегда
на чердак ухожу, чтобы не нюхать.
— Хм… а я и не замечал… ну давай, говори — будешь служить мне
или тебя прямо сейчас пристрелить?
— Буду, буду, — закивал напуганный Толян. — Ты же знаешь, я
всегда за тебя. А ты-то как выбрался, Колюха?
— А я заранее, — сказал я.
— Как заранее? Ты знал, что загорится?
Я заржал.
— Ну и дурак же ты, Толян.
Тот сообразил, наконец. Затравленно на меня взглянул и голову
опустил.
— Я за тебя, Колюх, я за тебя, ты же знаешь.
Дом тем временем полыхал вовсю, и обречена была, похоже, вся
улица.
— Пошли, Толян, искать другое место, сказал я. — Пожарные не
приедут.
Мы пошли забрать автоматы, но Толяну я не доверял, так что снял
магазины и забрал себе. Потом погрузились в микроавтобус, Толян за
руль, я сзади.
— Куда поедем, командир? — спросил Толян.
Я знал, куда надо ехать.
В сотне километров отсюда была колония в Платоновке, где отбывал
срок мой папаша. Мамаша тоже где-то сидела, но я даже не знал, где.
Их обоих посадили шесть лет назад за убийство и грабёж. Не свезло.
Я тогда уже служил и папы-мамин криминал стоил мне карьеры.
Мамаша-то, может быть, уже и вышла. Если бы не они, сейчас
сержантом был бы я, а не Витя-комсомолец.
И мы рванули к папаше. Я был уверен, что колония уже разбежалась
по деревням, а мне нужны были не нюни, писающиеся от вида каждой
дохлой девки, а лихие ребята, с которыми можно делать большие дела.
Я собирался создать лагерь, согнать туда народ, который сейчас
удирал на юга, и заставить их всех меня обслуживать. Именно сейчас,
когда государство рушилось, был прекрасный шанс обеспечить себе
светлое будущее, и этот шанс я упускать не хотел.
Доехали мы быстро, дороги уже не были так забиты, как месяц
назад. К тому же была ночь, и машины стояли по обочинам, а люди в
них спали. Я смотрел на этих терпил и было мне горестно, что все
они уже утром свалят отсюда и не станут моими рабами, а просто
сдохнут где-нибудь сами по себе, не принеся мне никакой пользы. Но
ничего, утешал я себя, вместо них приедут другие, и те уж от меня
не уйдут.