«Наверное, это то самое и есть», — подумал я и закрыл книгу.
Угомонив исследовательский зуд, я приступил к ухе. Было два
варианта: сварить её на электроплитке в доме или в котелке на
дворе. Окончательно распогодилось, небо было чистым, и я выбрал
второй вариант. Развёл костёр, подвесил котелок и приступил к
кулинарии.
Пока варилась рыба, я пошёл к Егорычу пригласить его к костру
угоститься ушицей. Егорыч был не против. Во время разговора к дому
подошла Зойка.
— Степан Егорович, — не глядя на меня, обратилась она к деду. —
Приходи завтра в магазин. Получишь пенсию, заодно и отоваришься. А
то в следующий раз приеду только через месяц.
— Приду, Зоюшка, — приветливо ответил Егорыч. — А ты в этот-то
раз надолго?
— Как Витька заберёт обратно, так и уеду. Должон завтра к
вечеру, если не застрянет нигде. Так что не тяни, приходи прямо с
утра, часам к девяти.
С этими словами Зойка повернулась и пошла было к магазину, где у
неё была комната для сна. Я окликнул её.
— Зоя, пойдём уху жрать, — немного грубовато позвал я.
Зойка заулыбалась, ломаться не стала.
— Ну а чего ж… Приду.
С Зойкой мы были знакомы уже лет семь. Родом она была из такой
же деревушки, как и Поляны, десять лет назад закончила торговый
техникум в райцентре, там и осталась. И всё это время работала
кем-то вроде товароведа в райпотребсоюзе. В её обязанности входило
распределять и развозить по глухим деревням продукты, которые не
могло дать подсобное хозяйство. В Поляны, ввиду особенностей
здешнего контингента, она привозила специальный ассортимент,
который включал в себя мясо, муку, и всё остальное, что могло
потребоваться немощным старикам, которых, впрочем, с каждым годом
становилось всё меньше.
Когда мы впервые с ней встретились, она наезжала в Поляны почти
каждую неделю. Тогда местное население ещё насчитывало почти
полсотни человек, и обеспечить всех на месяц вперёд было нелегко. С
тех пор Зойка успела выйти замуж, пожить пару лет в браке и
развестись. О муже Зойка никогда не вспоминала, я знал только, что
был он вечно молодым, вечно пьяным и подшофе регулярно поколачивал
свою красавицу жену. А та терпела, терпела и не вытерпела: как-то
раз в отчаянии схватила кухонный нож, да и резанула ненаглядного по
руке, повредив ему сухожилия. Суд Зойку почти что оправдал, но для
острастки всё-таки приговорил к году условно.