— Белозар, — прошептали
совсем рядом.
Старец открыл глаза. Перед ним,
на ступенях подле капия, сидел юный Велижан.
Он обеспокоенно смотрел на древнего служителя Богов.
Песни волхвов смолкли. Старцы обратили взоры на Белозара.
— Ты ушёл
от нас, — сказал Велижан с тревогой. — Уже
который Собор ты внемлешь Богам один. Белозар вздохнул:
он чувствовал студёный ветер
от взмахов крыльев Птиц.
Печальную радость омрачал лишь ответ перед Богами. Как же
быть? Какую весть поведать миру?
Белозар ничего не сказал
молодому волхву; он медленно поднялся, опираясь на посох,
и подковылял к сердцу капища. Старый волхв поднял
ритуальную чашу, что стояла недалеко от костра, крепко
обхватил рукой посох, который давно сделался выше его самого,
закрыл глаза и зашептал. Волхвы благоговейно замерли.
Вторя словам Белозара, искрящийся
туман окружил старца. Дым клубился, будто живой, кудрявился, следуя
велению Слова, и медленно, водой, стекал в чашу, что
дрожала в старческой руке. Когда чаша на-полнилась серебряной
водой, Белозар замолк. Туман рассеялся, и волхвам почудилось,
будто перед ними не вековой старец, а молодой прекрасный
юноша с дымящейся чашей в руках. Волосы его были цвета
спелой пшеницы, а ясные глаза — пронзительно-голубые, как
чистое весеннее небо. Но видение померкло, и перед
служителями Богов вновь предстал их древний учитель.
— В этой чаше то, что
поведали мне Боги, — говорил Белозар хрипло. Его скрипучий
голос громко звучал в лесной тишине.
— Я не знаю, надобно ли это знание вам
передавать. — Он помолчал, задумавшись. — Я так
и не решил, — волхв вздохнул. — Как быть
со знанием — думать вам, живым. Ко мне летят
уж Птицы. Кто хочет — может испить из сосуда, кто
хочет — может огонь из него затушить, когда меня
не станет. Но коли испить решится кто, пусть помнит: то,
что в сосуде помещено — может быть, а может
и не быть совершено.
Белозар замолк
и не говорил уж более. Зарницами озарилось
на Юге небо, сияющая зелёная пелена укрыла звёзды. Всполохи
света играли и переливались, то ярче вдруг светились,
то волной бежали, то гасли, чтобы вновь озарить небосклон
таинственным огнём.
— Вестники Ирия совсем
близко, — прошептал один из волхвов.
И видели волхвы, как ещё ярче
засияло небо, заиграл цветами бархат ночи и заплакали звёзды.
Две капли Света опустились подле меркнущего костра, рядом
с Белозаром. Звёздный свет коснулся земли, и перед
волхвами предстали птицы необычайной красоты. Голова
и грудь — как у прекрасных дев, оперение одной
сверкало золотом, другая же была облачена в серебро.
Птицы мягко обняли Белозара, уложили бережно на землю.
И полилась песня, и мелодия звуков золотых ворожбой
укрывала усопшего. Стоявшие поодаль волхвы медленно, чуть дыша,
опустились на ступени капища. Песнь завораживала, уводила
за горизонт, в страну, где счастье правит...