– Ты куда в такую рань? – пробормотала странная женщина, – ещё
только пять часов утра.
– Прости, что разбудил, – замялся я, пытаясь хоть что-то
вспомнить. – Скажи, пожалуйста, как я тут оказался? Я помню, что
пригубил всего одну рюмку, а дальше большое тёмное пятно в
сознании.
– Значит, как ты обещал меня снять в кино, у кого-то Тинто
Брасса, ты не помнишь? – хитро улыбнулась незнакомка. – И как мы
ночью тут репетировали разные постельные сцены, тоже забыл? Сцена у
фонтана, дубль пять, хи-хи. Сцена на сеновале, дубль три, хи-хи.
Отдаваться нужно красиво и кинематографично, кажется так,
хи-хи.
– Ничего не помню, словно отрезало, – виновато потупился я и
стал быстро натягивать на себя одежду. – А ты - актриса? У тебя
есть актёрское образование?
– Вот ещё, – сладко потянулась женщина, невольно показав
обнажённую грудь четвертого размера. – Я - штукатур-маляр 5-го
разряда, я тут недалеко на стройке работаю.
– Так ты меня на стройке нашла? – опешил я.
– Почему на стройке? – захихикала незнакомка. – К тебе на
лестничной площадке пристал какой-то парень, здоровый такой, на
нашего прораба похож, у него тоже морда красная. А я в этот момент
из магазина домой поднималась. Ну, думаю, всё - конец тебе. Но ты
вдруг так шустро раз, раз и этот здоровяк уже на полу. А потом ты
увидел меня, встал на одно колено и такой: «Дульсинея, а не хотите
ли сниматься в кино?». Кстати, Дульсинея – это кто, подружка твоя
что ль?
– Дульсинея Тобосская - это возлюбленная Дон Кихота, – буркнул
я, – книжный персонаж. Прости ещё раз, мне бежать пора.
– Да ладно, заходи, если что, – незнакомка откинула одеяло и
выставила на обозрение все свои объёмные прелести, которые очень
любил изображать средневековый художник Рубенс. – Я с тобой
постельные сцены, ааах, в любое время готова репетировать. Давно
так хорошо не было, – сказала она мечтательно, когда я уже закрывал
дверь с той стороны.
Общежитие между тем всё ещё не успело проснуться. Поэтому я в
полном одиночестве очень тихо спустился по лестнице и осторожно
выглянул на площадку первого этажа, где, сидя на стуле, кемарила
бдительная вахтёрша, тётя Маша. «Больше ни капли в рот!» – мысленно
обругал я сам себя, и, словно контрабандист через границу,
буквально на четвереньках пополз мимо вахты. И всё бы хорошо, но
уличная входная дверь оказалась закрыта на защёлку. Поэтому я,
почему-то помянув нехорошим словом знаменитого пограничника
Карацупу, который со своим верным псом Джульбарсом задержал 247
нарушителей, резко вскочил, откинул защёлку и был таков. И того,
что крикнула мне в след тётя Маша, я уже не слышал.