– Бюджета на новую плёнку нет, – категорически заявил директор
Шурухт.
– А ты, стажёр, что молчишь? – пихнул меня в бок Леонид
Быков.
«Аха, я сейчас вам насоветую, и я же буду во всём виноват», –
подумалось мне, но из-за вредности собственного характера, я всё же
сказал:
– Предлагаю выставить камеру на сидящего за столом Филиппова, и
снять всю сцену одним дублем, как получится. А реплики Зайчика
затем на крупных планах переснять на новую плёнку. Кстати, вместо
Филиппова спиной в кадр можно посадить и дублёра.
– И откуда ты только такой выискался, Феллини? – пробормотал
главный оператор. – Но в принципе сказал дело. Давайте
работать.
– Добро, – согласился главный режиссёр, незаметно подмигнув
мне.
Кстати, сегодня утром на студию приехала взволнованная жена
Сергея Филиппова, маленькая миниатюрная женщина детская
писательница Антонина Голубева. Она нежно называла актёра
Долгоносиком, а тот её Барабулькой. И достаточно было полувзгляда,
чтобы догадаться - кто в этой странной и немного нелепой паре,
лидер, тренер и главный авторитет, который всё держит в железных
руках - это, конечно же, была Барабулька. И в данный момент, пока
Сергей Николаевич запоминал, переписанные мной реплики, Антонина
нежно расчёсывала его густые волосы.
– Всех попрошу на площадку! – скомандовал Быков, три раза
хлопнув в ладоши.
Затем он дождался, когда Филиппов займёт место за письменным
директорским столом и выдал стандартную киношную фразу:
– Тишина в студии! Камера! Мотор! Запись.
Главный оператор кивнул технику, чтобы тот медленно покатил
тележку с камерой по рельсам и взял в кадр хамоватого директора
театра, в котором работал гримёр Зайчик. Леонид Быков вошёл в
кабинет директора и тот моментально на него зашипел:
– Вы что-то в моём кабинете забыли, товарищ Кроликов?
– Я не Кроликов, я - Зайчик, – сказал Быков, медленно
продвигаясь к директорскому столу.
– Да знаю, я знаю, что вы не Кроликов, а Зайчиков! – рявкнул
Филиппов. – Старик Станиславский в таких случаях говорил так:
«Закройте дверь с той стороны и не мешайте работать!».
– А Немирович-Данченко учил, что играть хорошо можно только в
хорошем настроении, – на этих словах главный герой в исполнении
Быкова сел на стул напротив директора.
– Ты мне старика Немировича не тронь! – постучал себя в грудь
директор Филиппов.