– Никак нет, товарищ генерал, – браво козырнул я. – Провожаю
знакомую девушку в Москву и, согласно закону нашего знаменитого на
весь мир ленинградского гостеприимства, пою. Если взял на пару
децибелов выше нормы, то прошу на первый раз простить.
– Ты, чё пьяный? – спросил второй милиционер с менее
одухотворённым лицом, погоны которого я разобрать не смог.
– Не имею такой пагубной привычки, – так же лихо ответил я. –
Боксёр разрядник, спортивное общество «Труд».
– Вольно, – улыбнулся более сообразительный и юморной лейтенант,
– хорошо, что не «Спартак». Счастливой дороги, девушка, –
уважительно кивнул он Нонне Новосядловой и потянул своего
туповатого напарника дальше вдоль Лиговского проспекта.
– Так и знала, что ты - врун и псих, – захихикала актриса, когда
милиционеры отошли подальше. – А песня на самом деле замечательная.
И мне, к сожалению, не подойдёт. Ладно, так и быть, зови своего
Хиля, уговорил, хи-хи.
– Мне кажется, твой поезд скоро тронется, – пробормотал я,
посмотрев на часы, которые располагались на башне вокзала. – Бежим!
– заорал я, схватив Нонну за руку.
***
На следующий день, в субботу 23 мая, появившись рано утром на
киностудии и увидев там буквально толпы сотрудников, я был просто
поражён тем фактом, что оказывается сегодня не выходной день. На
мой вопрос: «Неужели и в субботу на весёлую работу просыпается с
рассветом вся Советская земля?», ассистентка Любочка зло прошипела:
«Конечно вся! Влюбился в эту свою московскую вертихвостку, совсем
мозги потерял».
– Не суетись, пехота, – хохотнул главный режиссёр Быков, –
сейчас несколько склеек сделаем и домой.
– Кому-то домой, а кому-то ведомости ещё несколько часов
заполнять, – обиженно пробубнила Любочка.
– Да, вот ещё что, – ткнул в меня пальцем Леонид Фёдорович, –
сбегай в лабораторию и отпечатай с оригинального негатива рабочий
позитив. После чего тащи его в монтажную аппаратную №3. Запомнил,
Феллини?
– Считайте, что уже сделано, – кивнул я. – Но хочу заметить, что
если работать по субботам, то какой в принципе может быть негатив?
Из всех щелей должен струиться один сплошной социалистический
позитив!
– Не надо агитации, поменьше текста, – отмахнулся от меня Быков,
и я бодрым шагом понёсся по ленфильмовским закоулкам и этажам.
Насколько я помнил процесс кинопроизводства, то рабочий позитив
- это плёнка, которую скопировали с оригинала и добавили на неё
дорожку звука записанного на площадке. И именно эта плёнка потом
ложится на монтажный стол под «ножницы» монтажёра. И если у этого
монтажёра руки не из того места растут или режиссёру не понравится
смонтированный кусок, всякое бывает, то снова обращаются в
лабораторию и делают с оригинала копию. И лишь когда смонтированная
копия всех устраивает, режут сам оригинал, на который потом
прописывают чистовой студийный звук со всеми звуковыми эффектами и
музыкой. Другими словами кинопроизводство 60-х годов, в которое я
волей случая окунулся, это самый настоящий «каменный век» кино.
Однако итоговый результат этого «каменного века» спустя десятки лет
по какой-то причине будет более актуальным, чем подавляющее
большинство цифровых фильмов 21 века.