А Тим себя чувствовал как чернокожий
матрос, который четыреста лет назад упал за борт морского фрегата.
Позабытый капитаном-дворянином и командой, получивший лишь
спасательный круг от боцмана, бултыхающийся в холодной соленой
воде. Что-то ему подсказывало, что практически так все и было —
колесо истории дало обратный ход. Липкий ужас заполнил разум,
системы скафандра распознали панику и Тим ощутил укол
успокоительного. Как всегда, рухлядь переборщила с дозой
ньюмефедрона — стало веселей, даже слишком.
Взяв себя в руки, Тим прикинул, что
у него имеется в активе. Тяжелый скафандр с бесполезным «пауком»
был рассчитан на двое суток беспрерывной работы. Конечно, это был
не новый скаф, а давно умоляющий о списании в утиль хлам сороковых
годов производства. При экономии ресурсов он мог протянуть в нем
неделю, прежде чем кончится кислород и придется активировать
последний аварийный протокол — переведение организма в анабиоз. Это
было равносильно смерти — из анабиоза вытаскивали меньше половины
космических авантюристов, принявших решение погрузиться в это
состояние. А о том, что его могут просто вывести из анабиоза для
помещения в биоблок, тупо продав на черном рынке, даже думать не
хотелось. Оставалось надеяться, что его подберет другой транспорт,
земные ВКС, марсианский космофлот или военные Конклава Венеры. К
последним Тим попадать не хотел — пришлось бы принимать
венерианское гражданство. Шансы встретить марсианский патруль или
промышленников были и того меньше — Тим сильно отдалился от
пространства Альянса, к тому же редкие кометы с астероидами здесь
летали на высоких скоростях, поэтому разрабатывать их было
нерентабельно. Да и к промышленникам тоже не хотелось — эти суровые
ребята как раз и могли под шумок сплавить его молодой организм как
начинку для биопроцессора. Промышленники хуже корпоратов, совсем
отморозки, если верить слухам.
Космической радиации Тим не
опасался, тяжелый рабочий скафандр был надежно экранирован. Вот
только в нем не рекомендовалось находиться в открытом космосе более
трех суток. Тим четко осознавал, что через семьдесят часов ему
придется всю оставшуюся жизнь жрать антирадиационные препараты на
завтрак и ужин, заодно можно будет не беспокоиться о предохранении
во время секса.
Не было у него семидесяти часов. Тим
включил миниатюрный экранчик и вывел трехмерную карту близлежащего
пространства.