Тишина на дворе хозяйской усадьбы наступила такая, какая бывает
именно что ранним летним утром в деревне. Когда стадо уже ушло на
выпас, когда гусей выгнали на озеро, а мужики уехали на сенокос. И
наступила редкая по летней горячей поре минута затишья. Сейчас бабы
выйдут из своих домишек, и закипит работа. А пока тишь да гладь, да
божья благодать!
Здесь же и сейчас без дела осталась лишь нанятая для обеспечения
хозяйства прислуга и бестолковое куриное племя где-то за домом. А
что куры? Говорю же, бестолковая птица! За неё даже в той моей
жизни никого не штрафовали, если мало ли где на дороге под колёса
попадёт.
Но, вку-усная, этого не отнять. А уж какой из неё суп с лапшой
наша повариха готовит, не рассказать! Прозрачный бульон с
жёлтенькими кружочками жирка на поверхности, белая лапшичка,
картошечка и морковка кубиками… Сверху укропчик для аромата… Да с
белым хлебом с хрустящей корочкой… Вспомнил и слюной захлебнулся! В
который уж раз скандалист-желудок за бурчал, забормотал, явно снова
уговаривает на кухню вернуться! Ни за что! Всё потом!
Ах, да, сверху и чуть в стороне, как раз над полем, жаворонок
поёт! Значит, всё хорошо будет!
Приглушённый петушиный крик за домом (никак не уймётся, зараза)
заставил прийти в себя и зашагать вперёд, к стоящим у аппарата
плотнику с кузнецом. Мои первейшие помощники во всех моих
начинаниях! Повезло, что сумел найти таких толковых и из города
сманить. Заинтересовал новшествами. Что бы я без них делал?
Оба принарядились ради такого случая в новые косоворотки.
Синенькие такие, сатиновые простенькие. Поверх жилетки. На головы
парадные картузы напялили, ноги в сапоги, сразу видно что
необмятые, обули. Встречают торжественно!
— Вот, твоё сиятельство, выкатили аппарат! С утречка пораньше,
как ты и распорядился вчерась! — плотник ласково погладил кончиками
пальцев обтянутую полотном кромку крыла. — И на лугу роса уже как
раз успела высохнуть!
Кивнул в ответ, на большее от избытка чувств не хватило.
Улыбнулся, получил в ответ широкую от уха до уха шальную улыбку.
Похоже, плотник до сей поры сам себе не верил, что у него такое
чудо сотвориться может. На друга своего оглянулся, тот степенно
вперёд и шагнул. Встал рядком, огладил свою вечно подпаленную и
оттого короткую бороду, поклонился чинно: