Мой надсмотрщик меня не подвёл. Он сыграл, как по
нотам. Резко всем телом откинувшись от коварной меня, врезался в
стену затылком, активируя пульт общей пожарной тревоги. Я всё
волновалась, что росту не хватит ему, но зайчик от боли подпрыгнул,
затылком снеся плёнку защиты на пульте. Громко взвыла сирена, все
преграды и двери автоматически тут же открылись.
Фиксаторы оволятора с тихим шелестом втягивались,
мембрана сползла, словно с куколки шкурка. И бабочкой здесь буду
я.
Кувырок через голову, и словно болт из огромного
арбалета я вылетаю из капсулы. Быстрый взгляд на панель, пара
нажатий на схему эвакуации, запуск плана тушения
“температурно-активной водой”, и я тут же скрываюсь в густом и
вонючем тумане.
Громкие вопли несчастного сторожа глушит сирена.
Прекрасно. Пара быстрых шагов и передо мной коридор. Судя по схеме,
мне нужно пройти всего сотню метров до спуска в последний, самый
нижний трюм. В старых проектах именно там находились все жизненно
важные корабельные коммуникации, стояли хранилища пищевых
концентратов, регенераторы воздуха и очистители
воды.
Стальной пол под босыми ногами. Отражение тоненькой
женской фигурки с распущенными длинными тёмными волосами,
мелькавшие в гладких поверхностях стен. Я летела, как птица. Только
бы не промахнуться, успеть. Согласно обычному алгоритму пожарной
тревоги, уже через тридцать секунд все переходы между палубами и
отсеками автоматически закрываются.
И тогда мне конец.
Больно ударившись о порог выхода к почти
вертикальному трапу, зашипела и кинулась вниз. К прочной обуви и
практичной одежде я за долгие годы привыкла. Хорошо, если палец не
сбила, он может потом воспалиться, и что буду делать? Кто знает,
какие микробы на древней пиратской посудине
водятся.
Слетев по лестнице вниз, я услышала гул последнего
оповещения. Ну же, Создатель, ты где? Мне нужна твоя помощь,
Всевышний!
Пять.
Крутой поворот, впереди диафрагма последнего трюма.
Она медленно, словно глотка огромного шерва, сжимается. Мне
туда.
Четыре.
Снова споткнулась, и больно, кажется, щиколотку
ободрала. Шервовы коридоры! Громко ругаясь на родном мне земном
языке, поминая мать Глома и всех его многочисленных родственников,
желая им долгой и чистой любви, причём с представителями фауны
дальних планет, в разных позах и видах, я снова ускорилась. Проход
впереди закрывался.