Медленно закусила губу.
Мой сторож напрягся, потом вдруг выругался на чирикающем языке и
задышал ещё тяжелее. Внезапная мысль молнией ярко сверкнула в
сознании. План тут же сложился, и мысленно помолившись всем сразу
богам, я не спеша облизнула давно пересохшие губы…
Мои ноги не связаны, а между ног каждой женщины
лежит средоточие всех похотливых самцовых желаний. Главное, не
промахнуться теперь.
Мой глазомер был тщательно откалиброван ещё в
детстве, братьями. Спуску мальчишки мне никогда не давали.
Маленькая сестра пары “безумных Авериных” прицельно кидаться
камнями и драться на кулаках научилась существенно раньше, чем даже
писать и читать.
Создатель, пошли мне удачу!
Плавно изогнувшись мягкой дугой, повела медленно
бёдрами, словно бы просыпаясь. Сторож замер, как большой жирный кот
перед смертельным для мыши броском. Только мышка досталась ему
саблезубая, бешеная и ядовитая. Ысы нервно курили в
сторонке.
Внимательно наблюдая за ним из-под тёмный пушистых
ресниц (спасибо родителям, наградили) играя мышцами голого живота,
едва прикрытого лентой фиксатора, я глубоко вздохнула. Крупная рыба
должна крепко сесть на крючок.
Гибким движением потянулась и неторопливо согнула
колени. Мужик гулко сглотнул. Да, дорого́й, смотри на меня очень
внимательно, не отвлекайся.
Движением грациозным и соблазнительным (очень
надеюсь) я медленно разводила колени, являя его похотливому взгляду
вид пронзительно-откровенный. Очень надеюсь, что страж мой не
выживет. Иначе мне точно придётся разыскивать голодианца на дальних
задворках галактики и принудительно память стирать. А это весьма
разорительно.
Раскинув бесстыдно колени, я потянулась к
окаменевшему от возбуждения зрителю грудью. Она затвердела от
внутреннего напряжения и смотрелась воинственно.
Ну же!
Лицо сторожа исказилось. Губы расплылись розовым
влажным пятном, светлый зрачок почернел, на лысине выступили
крупные капли испарины. Он медленно встал, наклонившись над плотной
мембраной и всем своим весом налёг на прочную раму моей старенькой
капсулы. Упёрся низким лбом в разделяющую нас прозрачную преграду,
уродливый нос тут же расплющился, её ощутимо
растягивая.
Проглотил. Подсекаю!
Мгновенно сгруппировавшись, я нанесла свой любимый
удар. Головой прямо в лицо, по касательной, со смещением, с
удовольствием слушая хруст крошившихся в кашу хрящей его носа. И
коленом по челюсти, для закрепления результата. Растянутая ещё
Гломом мембрана давала мне пусть небольшое, но вполне ощутимое
пространство для удара.