Хорошо хоть с курением не было проблем, и курить пусть и не в
открытую, но все же дозволялось. Во всяком случае, пока этого не
видит начальник караула. Но прапорщик Каширин, прекрасно понимая,
что до утра никому не понадобится, уже с вечера накатил стаканчик
самогона, и мирно почивал в собственном купе, похрапывая под стук
колес.
Рахмаджон, плелся по коридору, подволакивая гудящие ноги и
мимоходом заглядывая в камеры, где-то в душе завидуя находящимся
там и мирно спящим заключенным. С одной стороны, подобная служба
ему даже нравилась. Все же проходить службу в поездах, пусть даже
охраняя осужденных, гораздо веселее, чем просто через день
заступать в наряд по кухне или же в караул по части. Или с утра до
вечера намывать хозяйственным мылом и щеткой казарму, либо
бесконечно выметать плац от пыли и случайно упавших березовых
листьев, редкими пощипанными метлами.
С момента начала службы, он всеми фибрами своей узбекской души,
возненавидел русские березы, рядком высаженные вдоль плаца и
пешеходных дорожек всей территории части, и снежные зимы. Едва на
деревьях появлялись первые листочки, как часть из них, тут же
оказывалась на земле, как будто мстя бежному узбеку не понятно за
какие грехи. И сколько не мети асфальт плаца, вышедший из казармы
старшина, тут же находит нечаянно упавший листочек, и мести
приходится заново. Зимой и того хуже. Снегопады практически
непрестанны, и стоит только сгрести снег в кучу, как приходится
начинать все сначала, потому что нападало еще больше.
Другое дело конвой. Да тяжело, но зато гораздо спокойнее да и
выгоднее. Разумеется его, как молодого пока не подпускали к
торговле, но деды, едущие с ним в одном карауле уже развили кипучую
деятельность продавая «пассажирам» тройной одеколон, по десятке за
флакон или чай по пять рублей за стограммовую пачку. Водки в этот
раз не было, или до нее еще не добрались, но целый ящик одеколона,
состоящий из тридцати флаконов, загруженный в вагон перед
отправлением, опустел уже больше, чем наполовину. Он только и
успевал, что подносил дедам новые флаконы, и выбрасывал опустевшую
тару за окно.
Если так будет продолжаться и дальше, то к концу службы, и он
приедет домой вполне обеспеченным человеком. Тем более, что в роте
рассказывали о том, что тот же Таймураз Качарава, когда-то
служивший в роте, едва уволившись на дембель уже на следующий день
подъехал к части, на собственных «Жигулях» и ни у кого не возникло
даже доли сомнения в том, что куплена машина была за деньги,
полученные от торговли водкой и одеколоном.