Четверо из состава караула, занимали посты, согласно расписания,
но с некоторыми оговорками. При этом получалось, что молодежь,
только недавно призванная в армию была вынуждена стоять на часах, и
изображать из себя бодрствующую смены, как раз под утро, в так
называемые собачьи часы. Получалось, что по уставу, положено стоять
на посту два часа. Но так как, караул не меняется в течении всего
конвоя, а это несколько суток подряд, было решено вместо двух
часов, стоять вдвое больше. С одной стороны вроде бы и выгоднее.
Ведь отстояв четыре часа на посту, затем отсидев те же четыре часа
в коридоре изображая из себя бодрствующую смену, можно было
спокойно заваливаться спать сразу на восемь часов. Но тут вступал в
силу устав караульной службы, говорящий о том, что спать
позволительно, только в ночное время суток. То есть с двадцати двух
часов вечера и до шести часов утра. Кроме того, согласно тому же
уставу караульный вообще не имел право спать на службе более
четырех часов. Разумеется и здесь имелись некоторые послабления, но
учитывая то, что молодежь в дневное время занималась наведением
порядка, то отдохнуть было просто некогда.
А учитывая то, что недавно призванным доставалась как правило
такая смена, что стоять и бодрствовать приходилось в ночное время
суток, то на сон оставалось совсем уж мало времени. В итоге, уже
сейчас, стоящий на посту солдатик, откровенно клевал носом, а тот,
который изображал бодрствующую смену, уже бессовестно дрых в
коридоре, неподалеку от купе караула. Все же остальные, то есть
двое оставшихся часовых, из старослужащих, один солдатик из
резерва, повар, помощник начальника караула, и сам начальник,
бессовестно спали. Тем более, что ближайшая остановка поезда по
расписанию намечалась на семь утра, и до этого момента, ничего
тревожного просто не ожидалось.
Действительно. Часовой на посту, бодрствующая смена, на
подстраховке, осужденные по камерам, а на дворе четыре часа ночи.
Поезд же летит сквозь Сибирские леса, безостановочно уходя все
дальше от цивилизации. Кого опасаться в таком разе?
2
Собачья смена, неумолимо приближалась. Точнее сказать она уже
началась и тихой сапой двигалась по сонному вагону, похоже совсем
не собиралась заканчиваться. Стрелки часов, висящих на стене в
отсеке для караула, казалось, совсем обленились, и почти не
двигались. Рядовой Рахмаджон Шарыпов, отодвинулся от открытой
форточки, и решил пройтись по коридору. Не то, чтобы он был
доблестным служакой и свято исполнял свои обязанности. Как раз
наоборот. Просто стоя у открытого окна, он слегка замерз, даже
несмотря на то, что благоразумно одел шинель, заступая на пост,
все-таки ветер залетавший в форточку был холодным, но даже несмотря
на это, он в какой-то момент понял, что если будет продолжать
стоять на одном месте, то просто заснет, несмотря ни на что. Ни на
холодный ветер, дующий ему в лицо, из-за чего он уже основательно
простыл и покашливал. Не очередная сигарета, неизвестно какая по
счету, выкуренная за последние два часа нахождения в коридоре, не
помогали. И дело даже было не в том, что он боялся заснуть, а
скорее в том, что в этом случае был шанс падения на заплеваный и
грязный коридор, по которому даже ступать ногами было страшно.