— Пи-пи… — подтвердил он.
— У меня нет рюкзака. Нет места для
сбора трофеев и добычи. А если я всё это соберу с собой, и ты мне
потом передашь, то в городе я смогу это продать… Ну, скажем так,
этого хватит, чтобы обменять на десять шоколадок!
— Пи? ПИ!
— Ох, дружок, тебя не обманешь… Да,
тут только вот этот меч можно будет на пять плиток с орешками
обменять. Если же разделать монстров, собрать добычу, вытащить все
изменённые растения, руды, грибы… То, я думаю, двадцать. Может,
даже двадцать пять шоколадок можно будет получить в обмен. Ну что,
справишься? Сможешь для меня собрать те вещи, что я укажу, а потом
отдать?
От моих слов хомяк начал выглядеть как
бык. Тяжело дышал, фыркал, смотрел широкими глазами.
— Пи? — спросил он и проглотив слюну,
застучал зубками.
— Да, даже с орешками, — подтвердил
я.
— ПИ!
Мне даже ничего говорить не пришлось,
когда хомяк начал носиться по полю, останавливаться то у тел
монстров, то у заброшенного снаружи оружия и, вопросительно
попискивать, мол забираем или нет.
Я же лишь надеялся, что он не
надорвётся – и что меня не кинет. Не думаю, что он умеет считать.
Но если научится, для меня это будет печальным событием…
Что ж, раз уж я начинаю тотальную
зачистку этого излома… Есть смысл позаботиться об общечеловеческих
ценностях. Собрать цепочки с номерными жетонами военных и того
наёмника, документы, что подскажут их имена и помогут передать
весточку родным. Вытащить их наружу и похоронить. Если этого не
сделаю я, то этого никто не сделает.
— Хотел самостоятельно исследовать
Сибирь и практиковаться, так получите и распишитесь, ярл Краст… —
пробурчал я и принялся за работу.
В первую очередь стал перетаскивать
тела людей на очищенный от трупов монстров квадрат.
Ликвидаторы… Ими не рождаются. Ими не
становятся. Ими – умирают! это люди, что до последнего ведут бой и
оберегают своей собственной жизнью покой простых людей и нашей
Родины.
Они заслуживают покой. И я всё сделаю.
Отдыхайте, герои!
***
Подземелья дворца Псиоников.
В камеру номер шесть прибыл очередной
посетитель. На этот раз цель визита кардинально
отличалась.
Измайлова Екатерина, одна из тридцати
официальных псиоников империи в ранге магистра и выше стояла перед
дверью и напряжённо думала.
Впервые за свою жизнь она оказалась в
такой ситуации. Ей было позволено делать всё что только
заблагорассудится. Главное – не убить и не дать сбежать
«подозреваемому». И сейчас, стоя перед этой дверью, она понимала:
больше не висит над ней незримая рука её наставницы, больше нет
нужды соответствовать образу, который она сама в себе воспитала.
Вернее, ей помогли воспитать.