К этой глухоте Андрей уже притерпелся. ЛИМБ заставит
смириться любого. А тех, кто не захотел
и воспротивился, давно спалила двойная доза блокатора
и приняли разверстые рты казенных могил под табличками
с номерами.
Поезд тяжело прогрохотал сцепками, дернулся последний раз
и остановился. Вагон наполнился шумом и гомоном. Люди
собирались, вытаскивали чемоданы с багажных полок, толкаясь
и матерясь пробирались к выходу.
В спину Андрея больно ткнулся тупой угол чемодана.
Он даже не пошевелился. Лежал и уговаривал сам себя
встать.
Безвременье дороги закончилось. Он вернулся. Как будто
не было этих двух лет ужаса и ломающей изоляции. Только
идти больше было некуда и незачем. За чертой
Постановления № 2217 остались друзья, еще живые родители,
знакомые. В той, прошлой жизни, когда всё начиналось, Андрей
и такие, как он, радовались и смеялись над
«глухими». Но судьба любит наказывать самонадеянных —
им пришлось поменяться местами.
Вагон опустел, и он сполз со своего места. Достал
стоптанные туфли, закинутые соседями в дальний угол под нижней
полкой. Злости на попутчиков не было, главное
не лезли с вопросами и разговорами.
Он взялся за рюкзак, собираясь закинуть тощий мешок
на плечо и замер. На мгновение показалось, что ткань
под пальцами течет расплавленной обжигающей пластмассой. Всего
на секунду, но этого хватило испортить настроение
окончательно. Он точно знал, что будет дальше — стальная
коробочка на предплечье зажужжит, по-садистски медленно вколет
толстую иглу и липкий холод потечет в руку.
Пронесло. Механизм Контроллера не проснулся, невидимый
поводок не натянулся, позволяя рабу погулять еще чуть-чуть .
Андрей медленно выдохнул, чувствуя как ноет лоб над
переносицей — пси-масса рассерженно дернула прутья клетки
и успокоилась. Подхватив рюкзак, он поспешил
к выходу.
Перрон уже опустел. Только вдалеке муравьями тянулись
к вокзалу пассажиры. Мимо прогрохотал тележкой носильщик
с испитым лицом, так и не нашедший клиентов.
Вопросительно глянул на одиноко стоящего мужчину и,
не получив ответа, покатил дальше.
Андрей глубоко вдохнул прохладный, чуть горький воздух. И чуть
не задохнулся от накатившего ощущения свободы. Призрак ЛИМБа,
стоявший за спиной всю дорогу, похлопал по плечу и растаял в
розовом утреннем свете. Чудилось, что ничего не было: ни ”Времени
чудес”, ни страшного “Падения” в самую преисподнюю. Он просто
вернулся из отпуска, или командировки. Уставший, но счастливый и
полный сил. Даже пыль и городская копоть упоительно пахли домом и
простым человеческим счастьем. Так остро, что хотелось заорать во
всё горло. Упасть на колени, поцеловать асфальт и обнять этот
грязный перрон, как самого близкого друга.