— Я всё понимаю.
— Ничего ты не понимаешь! Тебя выворачивает наизнанку, а помочь
некому. Все друзья разбегаются, как от чумы. Сестра трубку бросала,
когда я звонила. Я спать не могла — ждала, когда за мной придут.
Соседи здороваются, а я думаю, настучали они уже в комитет или нет?
Работу бросила, хари видеть их не могла. Жила, не знаю на что. А вы
смылись, все!
— Я был в лагере, Хель. При всем желании не мог бы помочь.
— Другие были! Но вы же богоизбранные, вам помочь, что себе руку
отгрызть. Суки!
Хельга сорвалась на крик, впадая в истерику. Рот её скривился,
руки сжались в кулаки. Она готова была броситься на мужчину.
Избить, искалечить, растоптать.
— Ты бросил меня! Это я тебя спасала, когда тебе было плохо. А
ты бросил!
Стакан с водой стоял рядом, и Андрей не раздумывая плеснул в
лицо Хельги.
— Успокойся.
Она разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони. Плач был похож на
глухое карканье.
Андрей взял кухонное полотенце и подошел к ней. Вытер слёзы и
воду с рук, лица, шеи.
— Ну. Не надо. Всё прошло.
Хельга вдруг обняла его, уткнулась лицом в живот. И принялась
неразборчиво причитать.
— Они меня бросили! Представляешь? Только заметили, что со мной
не так — разбежались, как крысы. Я звонила, ходила, никто даже
разговаривать не хотел. На другую сторону дороги переходили, гады.
А как “надела браслет”, понабежали. Стали называть гуру, в глаза
заглядывать. Чуть не молились, сволочи. Я их всех выгнала. Не хочу
видеть. Иуды.
Рыдания не стихали. Андрей чувствовал, на животе футболка
становится мокрой от слёз. Он автоматически гладил её по голове и
чувствовал, как нарастает боль в голове. Разбуженная близостью
“холодной” пси-масса ворочалась, пузырилась, разрывая виски тупыми
ударами.
Рыдания прекратились. Хельга отстранилась и посмотрела на него
снизу вверх. С тоской и болью. В распахнувшемся халате, Андрей
увидел её грудь. Темные маленькие соски, родинка справа. Никакого
желания не возникло. Только раздражение и усталость.
— Я сейчас.
Запахнувшись, женщина вышла из кухни.
Вернулась она не скоро. Андрей успел сварить кофе, снова
накурить на маленькой кухне и окончательно впасть в мрачное
настроение.
— Сделать тебе яичницу?
— Давай.
Зашипело масло на сковородке. Было видно, как Хельга делает вид,
будто ничего не произошло. Она затянула веселую песенку, но радость
в голосе звучала фальшиво.