Он потерял контроль над собой. Бешенство раскаленной волной
поднялось из глубины. Белки глаз налились кровью, рот искривился в
страшной гримасе. А вокруг поднимались обглоданными дуги призрачной
астролябии.
— Не веришь?! Дура! Я поверил тебе, а ты!
От налетевшего порыва ветра скрипнула дверь. Андрей обернулся на
звук, уставился полным ярости взглядом. Фанерные листы пошли
трещинами. Краска облупилась, пошла темными пятнами. Он
закричал.
Остервенелый звук голоса спустил с крючка скопившееся
напряжение. Вокруг Андрея закрутился невидимый ураган. Мусор,
обрывки газеты, окурки, взлетели винтом, сворачиваясь в кокон
гнева.
Тонкий, почти неслышимый звук, ударил по нервам. Заставил
дрожать струну в животе. Это кричала Хельга. От ужаса.
Андрей шагнул вперед, почти ослепший от напряжения. Схватил
женщину, встряхнул как тряпичную куклу.
— Не веришь?!
Её запах ударил в нос. Терпкий, с нотками мускуса. Зверь внутри
рыкнул и ударил хвостом по бокам.
Он рванул тонкую ткань. Разрывая и отбрасывая. Вкус её кожи на
губах. Пальцы спускаются по спине. Ладонь обхватывает тяжелую
грудь.
— Нет, пожалуйста, нет…
Она шепчет и одновременно обнимает. Целует в ответ. В рычании
зверя слышится желание.
Всё происходит быстро. Прямо на земле, в самом центре вихря. Она
кричит от страсти и вожделения. И не разобрать — собственных или
внушенных сорвавшимся с цепи психотом.
Андрей застонал и повалился на спину. Обессиленный и пьяный от
произошедшего. Ураган исчез вместе с желанием.
— Сволочь. Самая настоящая сволочь.
Хельга прикрылась порванной рубашкой и закатила Андрею звонкую
пощечину.
— Никогда! Слышишь?!
Она поднялась. Ударила его ногой в бок, но без злости.
— Идиот.
Ругаясь, Хельга ушла в дом. Хлопнула покалеченной дверью,
оставляя Андрея наедине с собой. Он не понимал, что на него нашло.
Зачем? Откуда это?
Он долго сидел на лавочке. Курил, кутался в порванную куртку.
Пока Хельга не появилась на пороге.
— Иди. Поедим и двинем в город. А то всю дачу разнесешь.
Всю дорогу, пока они трясутся в старом автобусе, Хельга молчит.
Андрей, так же не произнеся ни слова, провожает её домой. И только
там она тычет пальцем в него и выплескивает накопившееся.
— Был бы кто другой, убила бы. Понял? Дебил. Никогда так больше
не делай. Мало ли что у меня на уме было, я сама решу, с кем и
когда. Ясно? Нашелся мне, копперфильд хренов. В следующий раз
сунешься — удавлю. Усёк?