Лев словно обезумел. Из его глотки исторгся жуткий рык, но мне
было плевать. Там где он поддавался инстинктам пытаясь меня
сломать, на моей стороне была техника отточенная множеством
поединков.
Уход от удара вниз и я решаю закончить это веселье максимально
жестко. Мои руки хватают его за обе ноги, движение на себя и вверх,
и он падает на спину. Прыжок и тут же я оказался сверху. Держи
подарок из бразильских фавел! Моя голова, словно молот, врезалась в
его лицо. Лев перехватил мои запястья, пытаясь ослабить хватку, но
это не мешало мне бить головой.
Удар за ударом, мой лоб превращал его лицо в в кровавое месиво.
Этот здоровяк явно сделан из камня. Лев затих лишь после
тринадцатого удара головой. Я, на его месте, отключился бы еще
ударе на пятом.
Медленно поднимаясь я вскинул руки в победном жесте. А потом
чей-то незнакомый голос негромко произнес:
— Какие ветры хранят твою душу, боец? — Внутри меня все
перевернулось, горячка боя ушла словно ее и не было. В памяти
всплыли слова Маурисио когда он снимал с моей головы монгкон —
традиционную, для тайских боксеров, повязку-талисман. Развернувшись
я увидел на редкость уродливого человека опирающегося на посох. Его
холодные глаза внимательно смотрели на меня подмечая любую мою
реакцию.
— Все ветры хранят меня. И пусть он обратит на меня свой взор
даруя мне свою силу и ловкость. Пока не будут повержены демоны. —
Слова сами собой лились из моего рта, а опирающийся на посох
человек едва слышно ответил мне
— Ради славы его. Пока не будут повержены демоны. — Только
сейчас я понял, что на его груди был мон с раскрытой книгой…
За эти два месяца в академии я вымотался гораздо сильнее, чем
думал. Самым сложным для меня оказалось мое вынужденное
одиночество. Вдобавок, наставники выдали каждому из нас свою
“индивидуальную образовательную траекторию”, как это говорится в
определенных кругах моего родного мира.
Судя по всему, аналитики дали свои рекомендации по нашим
тренировкам, опираясь на прошлый опыт. И признаюсь, это было очень
жестко.
По распорядку у нас было всего четыре часа сна, за которые мы
должны были успеть восстановить свои силы. Не знаю, как бы я с этим
справлялся, если бы не мой самый первый дар крови — второе сердце.
У нас просто не было свободного времени, и тем ценнее было то, что
сейчас я сидел в удобном кресле в кабинете старшего библиотекаря и
пил чай, ожидая пока он разберется со своими неотложными
делами.