— Какая еще беда? — он ласково спросил у Мишки.
Тот сжался от барского тона. Потому что этот ласковый разговор
моментально превращался в жесткий разнос, который мог закончиться
батогами на конюшне. Ивашкин, в отличие от прежнего хозяина
использовал конюшню по второму назначению, а не как гараж. Батоги и
хлысты были в ассортименте, как в секс-шопе для садо-мазо.
— Вечно у тебя, Иннокентий Матвеевич, холопы пуганые, —
отодвинув согнувшегося в поклоне Мишку вошел поверенный в делах
Астафьев, один из преданных людей. — Ты их по старинке батогами
охаживаешь?
— А бывает и батогами, — благосклонно кивнул Ивашкин. — Обычно
плетьми. Особенно тех, кто мешает мне пить чай.
— Пшел вон, — бросил холопу Астафьев. — И да, не время чаи
гонять. Константинов вернулся.
— Что? Как? — купец выпучил глаза так, как жаба во время
случки.
— А вот так, — бесцеремонно плюхнулся в кресло Астафьев. — Взял
и вернулся.
— Но мы же...
— Не знаю как «мы же», — передразнил его Астафьев, — но каким-то
образом он выбрался из склепа. Шалыгин маякнул. Граф пришел к нему
и начал подбивать бабки. С того самого счета, который мы пока не
использовали. Проплатил все долги и пообещал еще вернуться.
— Говорил же я, что надо было его в контейнер и на дно океана,
чтобы там вечно гнил!
— Ага. И его секрет ушел бы вместе с ним? Пока Стилет
Первородной не найден, Константинов нам нужен. И потом, не забывай,
что он твой альфа. Напомнить, что будет, если его убить?
— Да сказки все это, — насмешливо сказал купец. — Он убил
Франческу, а она была Альфа-ноль. И никто пока не помер, в смысле
окончательно.
— Проверять я не желаю. Кто занимался погребением лично?
— Ведьмы. Они же и наложили на его склеп множество заклятий.
— Надо было им сказать, чтобы хоть Дневное Кольцо с него сняли.
Нечего ему шастать по свету.
— А что случилось, известно?
Астафьев поморщился, как от лимона.
— Насколько мы можем судить, он выбрался из склепа с посторонней
помощью. Трупы его помощников лежали вместо него в его
саркофаге.
— Опознали, кто такие?
— Какие-то залетные шныри — уголовнички. Но шли на дело
целенаправленно. Сняли защиту, открыли гроб...
— И первым делом вынули Кинжал Забвения, идиоты, — скорчил рожу
Ивашкин.
— Похоже, так, — пожал плечами Астафьев. — Он же красивый,
золотая ручка и каменья.
— Что теперь делать?