С этими словами Жора развернулся сам, развернул своего
подельника, и они рванули туда, куда совсем недавно удалилась
Маруся.
– А вот я не понял... – Проводив эту парочку взглядом, до тех
пор, пока они совсем не исчезли из поля зрения, Сирота повернулся
ко мне. – Капитан, ты идиёт или как? Ты за каким лядом шлёндаешь по
парку с чемоданом? Может, надо было сделать объявление по радио?
Мол, так и так, граждане бандиты, приходите на свиданку, у ме́не
есть шо вам предложить. Ты шо, не был у тети Миры?
– Циля! Ты шо, отодрала кусок от газеты?! А ты ее печатала, ту
газету? Циля! Шо ты там пишешь?
– Посмертную записку, мама! Ви не даёте мене жизни. Зачем мене
такая жизнь, я вас спрашиваю?!
– Пиши разборчиво, а не как у прошлый раз, какие-то каракули!
Два часа дядя Гоша читал, шо то би́ло. Нихто так и не понял, шо ты
пошла топиться. Не дошла таки, но я тратила нервы, а дядя Гоша
тратил свои глаза. Разборчиво пиши! Шоб люди знали твою черную
неблагодарность! Ви слышали? Нет, ви слышали? Эта неблагодарная
Циля вгоняет маму в гроб!
Я открыл глаза, посмотрел на облезлый потолок, вздохнул. В
первую очередь меня сам потолок и огорчил. А вернее то, что с ним
осталось все по-прежнему. Он не изменился. Тот же самый
блевотно-грязно-серый цвет и разводы, будто кто-то в этот потолок
делал всякие непотребства. Например, мочился. Потому что форма
пятен вызывает много вопросов.
Очень, очень жаль...А я надеялся проснуться дома или, на худой
случай, в больничной палате...Даже этому был бы рад.
Во вторую очередь, огорчило, что за окном разворачивалась
очередная драма. И хрен бы с ним, мне нет никакого дела до
посторонних людей. Но, к сожалению, эти посторонние люди свято
верят, будто сор не просто надо выносить из избы. Его необходимо
выметать огромной метлой. Здесь так принято, что ли, не пойму?
Почему они не ругаются дома? Почему непременно нужно выходить на
улицу и скандалить там? У меня сложилось впечатление, ругань –
какой-то отдельный вид искусства в этом городе. Они прямо
соревнуются между собой, кто кого изощреннее зачмырит.
– Господи, ну, зачем так
орать…
Мой вопрос, само собой, остался без ответа, потому что в комнате
никого кроме меня не было. Я потянулся, приподнялся на локтях,
пытаясь славиться с мыслями. В башке моментально взорвалось –
чемодан!