– У нас с твоим отцом был совместный бизнес, – начал я, тщательно подбирая слова. – В один прекрасный день он внезапно решил продать свою долю нашему прямому конкуренту Жданову.
Я замолчал, стараясь припомнить подробности, которые на хрен никому не упали. На самом деле мне нужна была минутка, чтобы погрузиться в прошлое с головой.
Дядя Тимур отправил меня к Никитину, чтобы я уладил с ним этот вопрос, и предложил ему нашу цену. Я всегда выполнял самую грязную работу, поэтому не удивился.
На Михаила не подействовало ни щедрое предложение от моей семьи, ни мои угрозы.
– Вам татарам, лишь бы даром? – рассмеялся он мне в лицо. – Тебе самому не стрёмно, Данияр, приходить ко мне с такими предложениями?
– Не стрёмно. Что мне передать дяде?
– Ничего. Я думаю о своей жене, а ты о своей подумай. Не суйся в это дело, Данияр, если не хочешь проблем нажить.
Он начал нервно ломать пальцы, на одном из которых был тот самый перстень, который я нашёл рядом с телом жены. В тот день он ещё был при нём.
– Смеешь мне угрожать, пёс? – разозлился я. Мне совсем не улыбалось уходить от Никитина ни с чем.
– Ты не знаешь, на что я способен, Данияр! Проваливай!
Он был таким дерзким, таким самоуверенным в тот день.
– И что было дальше? – поторопила меня София.
– Чтобы припугнуть Михаила, мы сожгли его магазин, – продолжил я, и глаза Софии округлились от испуга. – А на следующий день я нашёл свою жену мёртвой с перерезанным горлом.
– О господи! – вырвалось у Софии. – Я ничего не знала об этом... Я... Почему ты думаешь, что это мой папа убил её? Он не мог... Нет...
– Я нашёл вот это рядом с её телом! – показал я перстень Михаила, болтавшийся на моей шее, Софии. – Твой папаша мне угрожал! Жаль только, что я не воспринял его угрозы всерьёз!
– Это неправда! – расплакалась девушка. – Этого не может быть! Папа мог потерять кольцо! Его могли подбросить!
– Или он специально его оставил на месте преступления, чтобы показать мне моё место!
– Я не верю! Не верю!
С этими словами София вскочила с лавки, уронив на землю мой пиджак, и бегом бросилась к дому. Я не стал её догонять. Пусть поплачет. Наконец-то она проявила свои эмоции. Этого я и добивался, а во что она верит, во что нет, мне плевать.
Было немного совестно, что я огорчил Софию, снова довёл до истерики. Тяжело, наверное, узнать, что её родной отец – чудовище? Не каждый день приходится такое слышать.